Томас Венцлова: Национальная идея у нас с белорусами одна — догонять, Погоня

Всемирно известный литовский поэт, писатель, публицист Томас Венцлова высказался на встрече с белорусами в Варшаве на радио о национализме, популярности правых сил и кому все же принадлежит «Погоня», пишет Белорусская служба Польского радио.

Томас Венцлова во время встречи с белорусами в Варшаве. Фото: Белорусская служба Польского радио / Radyjo.net

Томас Венцлова, известный деятель общественной и культурной жизни Литвы, на этой неделе встретился с белорусами в Варшаве. Белорусская служба Польского радио приводит некоторые его мнения по актуальным вопросам. 

О Вильнюсе и Погоне — кому они принадлежат?

— Об этом мало кто знает. Когда Литва освобождалась, мы собрались в Риме — делегация эмигрантов Литвы. Руководителем делегации был Стасис Лозорайтис, позже он был кандидатом в президенты, но его не выбрали. Также приехали поляки — уже от Леха Валенсы, от Михника, от «Солидарности», и они были из Польши, уже не эмигранты.

И мы начали говорить: вот мы освобождаемся. И когда будем свободны, не побьемся ли мы тогда из-за Вильнюса? Как евреи и арабы бьются из-за Иерусалима?

Выступил Станислав Стома, депутат польского сейма от католической партии, его называли вторым Рейтаном.

Первый Рейтан — это Тадеуш Рейтан, литвин, кстати, с белорусских земель. Когда происходили разделы Польши [в XVIII веке и Сейм покорно голосовал за эти разделы, он лег на пороге и сказал, переступайте через меня, если вы переступаете через свою свободу и независимость. 

А когда принимали новую редакцию польской коммунистической конституции, там было написано, что Польша — это социалистическое государство, связанное узами вечного братства с Советским Союзом. Стома был единственным депутатом, который сказал «нет, я против», потому что многое может измениться, эти связи могут измениться и наше общественное поле может измениться. Мы не можем это записывать в Конституцию.

И Стома говорит: вы, литовцы, дважды сделали нечто невероятное. В первый раз вы стали отдельной независимой страной, чего никто не мог ожидать. И во второй раз вы получили Вильнюс, чего также никто не мог ожидать. Это чудо Божье в обоих случаях. И вы еще чего-то хотите.

А я говорю: «Вильнюс — это наш Иерусалим». На что он ответил, что Иерусалим не только еврейский. Иерусалим — мировой город, и Вильнюс тоже мировой город, вы должны делить Вильнюс со всем миром, не только с нами, поляками, не только с белорусами, не только с евреями, но со всеми. И он был прав, я с ним согласился.

Также и с национальным гербом, и с национальной идеей. Национальная идея у нас одна — догонять, погоня.

О чувствительном вопросе литовского языка

— Литовцы — они сверхчувствительны в этом вопросе. Мы уже однажды почти потеряли язык. К языку у нас отношение немного религиозное. Это почти то же самое, что потерять веру. Потерять отца родного, мать родную — это же что-то страшное, самое страшное, что может постичь человека.

Хотя ирландцы, например, потеряли язык. Они говорят по-английски, но остались ирландцами. Ничего особенно страшного у них не случилось. И к англичанам они относятся примерно так, как литовцы к русским. То есть, довольно плохо относятся.

Но у нас есть это сверхчувствительное, болезненное, аллергическое отношение к языку. Не дай бог, потеряем язык. И если мы будем в одном, скажем, государстве с белорусами, то поскольку их там 10 миллионов, а нас всего 3 миллиона, то мы растворимся, мы потеряем язык, мы слабые.

Но я всегда говорю: не думайте, что мы слабые. Нет, не такие уж и глупцы, и слабые. Ирландцы слабее. А вы неплохо удержались. Но убедить в этом невозможно. Это на уровне чуть ли не генов передается: мы слабые, мы погибнем, мы исчезнем, прекратим свое существование как народ, если мы потеряем свой язык.

А язык мы, несомненно, потеряем, если попадем хоть под малейшее славянское влияние. Немецкое или английское — это тоже плохо, но не настолько. А вот славянское влияние — не дай бог!

В конце XIX века язык был почти утерян, его приходилось восстанавливать почти с нуля. То есть он был, на нем говорили, но язык считался деревенским, некультурным и вообще, никому особо не нужным.

О возможном распространении войны в Европе

— Вероятность этого, к сожалению, есть. Я не думаю, что она очень велика. Я думаю, что она скорее мала. Но я могу и ошибаться. Россия завязла в Украине, и тем более она завязнет, если вступит в войну с Европой. А если она нападет на страны Балтии, то это война с Европой. Я думаю, что главное в этих ситуациях — это не поддаваться панике. Сохранять трезвую голову.

О росте популярности правых политиков и чем это грозит

— Да, к сожалению, правые силы идут как-то вперед, набирают проценты.

Как в Америке, так и в России сейчас правят националисты. Трамп — это американский националист, Путин — это русский националист.

И во многих странах, включая, кстати, Литву, националисты пытаются взять власть. Ну, в Литве вообще все националисты, но среди них есть особенно правые и особенно, по-моему, вредные. В Германии они, как мы видим, только что потерпели поражение, хотя Трамп и его команда, и Путин, несомненно, хотели, чтобы выиграли очень правые. Но очень правые, «Альтернатива для Германии», не выиграли, и слава богу.

Этот новый порядок ничего особенно хорошего не обещает. Он пока не установился, мы еще не знаем, как он будет развиваться и установится ли окончательно. Опять же, повторю, за этим нужно следить с трезвой головой, без паники, и действовать в зависимости от того, как будут развиваться события.

Я против национализма, в том числе и литовского. Я считаю, что в мире, которым правят националисты, у Литвы нет никаких шансов. У Литвы есть шансы только в мире глобальном, только в мире Европейского союза, только в мире, где все народы идут бок о бок. Тогда Литва имеет шансы сохраниться как народ, как язык, как культура. В мире национализмов она не сохранится. Соседи больше, соседи сильнее, соседи Литву задушат.

Если бы был разрешен только литовский национализм, а русский, немецкий, польский, американский и другие запрещены, было бы очень мило (улыбается, — Ред.). Но так никогда не будет. Поэтому я против национализма, в том числе и литовского. И уже, конечно, против американского, и уже, конечно, против великорусского, против российского, путинского. Строго против.

Станет ли это гибелью Европы? Я не думаю, но нужно быть готовым к развитию различных событий, в том числе и неприятных.

Комментарии к статье