«Организовали в камере выставку детских рисунков». Как бабушкам переживать разлуку с внуками в тюрьме
Людмиле 57 лет, недавно она вышла на свободу. В заключении женщина провела более двух лет. Задерживал ее родственник лучшей подруги. До суда избивали, а в колонии 50 суток держали в ШИЗО. Но самое трудное испытание, по словам Людмилы, — невозможность увидеться с внучками.
Марш пенсионеров в Минске. Иллюстративное фото
Пожилые политзаключенные почти не жалуются на бытовые условия в заключении, говорит психолог и правозащитник организации «Врачи за правду и справедливость» Ольга Величко. Металлическая посуда их не впечатляла, утренняя каша на воде была привычным завтраком. А вот отсутствие связи с родными — самое большое испытание.
«За свою психологическую практику я имела несколько случаев работы с женщинами-бабушками, которые вышли после заключения, — рассказывает психолог. — Самым горьким для них было то, что возможно, они уже никогда не увидят своих внуков. Даже о детях они не так вспоминали. Именно на внуков они ориентировались, как на будущее, чтобы реализовать то, что не смогли с детьми, потому что не было достаточно времени на те же игры, нужно было выживать, обеспечивать семью. Детям они почти не говорили, что любят их, потому что и от своих родителей такого не слышали. Внуки были первыми, кому они сказали эти важные слова».
Единственная бабушка в камере
Так было и у Людмилы, которая недавно вышла на свободу. Женщина рассказала, что самой большой поддержкой для нее в заключении были письма и рисунки от внуков, которые она тщательно берегла. «Потому что понимала: возможно, это последнее, что она увидит от своей семьи», — передает слова бывшей политзаключенной психолог.
«Примерно с 50 лет я начала мечтать о пенсии, что буду воспитывать своих внучек, буду варить им борщи, — рассказала женщина. — Я и представить не могла, что буду сочинять для них сказки в тюрьме и пересылать через письма».
В камере СИЗО Людмила была самой пожилой заключенной, внуки были только у нее. «Тебе болят ноги, потому что ты старая и не можешь уже так прыгать на те нары, как молодые. Ты должна быть быстрой на досмотрах, на тебя постоянно рычат, торопят, ты не можешь найти покоя ни ногам, ни душе. И только мысли о девочках давали силы держаться», — рассказывала она психологу.
Силовики прекрасно понимают эту слабость, а потому при любой возможности угрожают самым дорогим. Как вспоминала Людмила, следователь, не обращая внимания на ее пожилой возраст, не стеснялся и оскорблять ее, и запугивать тем, что «она здесь сдохнет, а внуки о ней даже не вспомнят».
В разговоре с психологом женщина вспомнила, что когда ей приходили письма, радовалась вся камера. «Вместе отгадывали детские загадки, с умилением рассматривали рисунки. Однажды даже устроили выставку — повесили на стене все рисунки, которые сокамерницы получали от детей. Правда, провисели они до первого захода конвоира, минут 30. Оказалось, что нельзя повесить даже над кроватью рисунок от внучек».
Людмила берегла те рисунки как самое большое сокровище. Когда пришло время ехать в колонию, часть она смогла отправить родным в обратных письмах, но то, что не передала, не позволили забрать в колонию.
В ШИЗО сочиняла сказки
В колонии политзаключенная попала в штрафной изолятор, где провела в итоге 50 суток. «Мне нельзя было видеть внучек, но я представляла, как рассказываю им сказку — через решетку, тихо, но с любовью и верой, что они меня еще помнят», — вспоминала она.
По воспоминаниям женщины, примерно через 15 суток все мысли были перемолоты в муку. Сначала она сочиняла сказки и представляла, как рассказывает их внучкам. Сюжеты рисовала на обшарпанных стенах камеры. Через некоторое время стало сложно делать даже это, и она почувствовала большой страх, что сломалась, стала пустой, а жизнь бессмысленной.
«В ШИЗО было так тихо, что даже собственное дыхание становилось чужим. И только звон ключей возвращал меня к реальности. Не было страха, что не выдержу издевок, не было страха, что здоровье подведет. Был единственный страх — не увидеть внучек, которые несут тепло, умеют так естественно отдавать любовь».
Как отмечает Ольга Величко, именно внуки показали сегодняшним бабушкам, что о любви можно говорить просто и открыто, что объятия и поцелуи — это не слабость, а сила, из которой можно черпать жизненную энергию.
«Хочу, чтобы внучки знали: бабушка была человечной даже в тюрьме»
Колонию Людмила сравнивает с пионерским лагерем, где также был распорядок, душ раз в неделю, туалет на улице и «обычная советская еда». В заключении женщина работала на швейном производстве. И вот там, за работой, к ней пришло осознание, что «я — мама и бабушка, которая учила своих детей жить правильно, не лгать, руководствоваться божьим и человеческим законом, сейчас оказалась в тюрьме. Я теперь преступница. А мои дети и внучки должны писать письма и нести передачи в тюрьму. Голову не покидал вопрос, что моя внучка будет рассказывать своим друзьям о бабушке».
Ольга Величко обращает внимание, что пожилые люди, которые прошли через незаконное преследование, часто размышляют о смене моральных ориентиров, потере веры в справедливость.
«Всю свою жизнь я стремилась быть справедливой и руководствоваться законом. Поэтому в 2020 году и вышла против, — рассуждает Людмила. — Почему мне выпали такие испытания: несправедливый суд, издевательства от тюремщиков, которые забрали мое время и меня от семьи? Я все время думаю об этом. И у меня пока нет ответа, но я знаю, что делала все честно. Когда внучки вырастут, я хочу, чтобы они знали: бабушка не боялась быть человечной. Даже в тюрьме».