Половое созревание становится все более ранним, а психологическая зрелость — поздней. И это проблема

Разрыв между биологическим и социальным взрослением увеличивается. В древние времена ритуалы инициации помогали молодым пройти этот этап.

Взросление человека — необычный и рискованный процесс, поскольку биология не успевает за культурными изменениями, что создает глубокие противоречия. На это обращает внимание польский эволюционист и популяризатор науки Мартин Рыжкевич на страницах Polityka.pl.

В природе половое созревание — ключ к передаче генов, и момент его наступления обычно означает взрослость. Но у человека взросление начинается уже после физической готовности к размножению, что свидетельствует: мы созреваем не только для рождения детей.

Взросление человека — это прежде всего социальное взросление: приобретение навыков для жизни в сложном обществе. У животных этого нет — у них половое созревание и взросление происходят одновременно: когда организм готов к размножению, больше нечего ждать.

Юноши, которые еще не взрослые

Промежуточный период между достижением половой зрелости и социальным взрослением особенно рискованный: юноши чувствуют сильный биологический импульс к рискованному, конкурентному поведению, чтобы «заслужить» внимание девушек.

У большинства видов самки — ценный ресурс, а самцы должны за них бороться. У людей, как и у других млекопитающих, это обостряется тем, что самцы не несут физических затрат на беременность и воспитание, поэтому должны доказывать свое превосходство поведением.

Проблема в том, что такая конкуренция происходит еще до того, как юноши становятся действительно взрослыми и способными брать ответственность. В современном мире это может вызвать серьезные социальные проблемы. В прошлом различные культуры с этим справлялись иначе — через особые подходы к воспитанию мальчиков и девочек.

Например, у народа масаи в Кении и Танзании девушки вскоре после первой менструации выходили замуж за мужчин, которые были старше их на 10 лет и более и занимали высокое положение в общине. Юноши же, пройдя короткий период инициационных ритуалов и танцев, на несколько лет уходили в отдельную мужскую группу, где без контактов с девушками оттачивали боевые навыки и охраняли территорию племени.

Мужчины племени масаи в своей деревне в Кении. Фото: Wikimedia Commons

Лишь завершив «военную службу», длившуюся около 10 лет, и пройдя повторную церемонию инициации, подобную той, что происходила в юности, юноши возвращались в родное сообщество. Уже как взрослые (обычно старше 20 лет), они получали полные права и женились на девушках, у которых только была первая менструация.

Масаи не являются каким-то исключением. Подобное было и есть в других сообществах. Например, на островах в заливе Карпентария к северу от Австралии местных мальчиков изолировали от своих сообществ во время полового созревания и подвергали обрезанию.

Чтобы изоляция была более полной, они изучали язык жестов, которым будут пользоваться в течение следующих нескольких лет. Затем их подвергали еще одному, более сильному обрезанию, и они осваивали сакральный устный язык. После этого периода инициации они возвращались к своим, считались уже взрослыми, вступали в брак и создавали семьи.

До прихода европейцев такие обычаи были у многих сообществ охотников и собирателей: девушки выходили замуж сразу после первой менструации и быстро рожали, а парни долго ждали, проходя тяжелые обряды.

«Волки войны»

Авторы книги «Несоответствие» («Mismatch», 2006) Питер Глюкман (Peter Glukman) и Марк Хэнсон (Mark Hanson) описывают современные проблемы подростков как результат несоответствия между нашей биологической эволюцией и культурной реальностью.

В индоевропейских исследованиях существует понятие Männerbund — «мужское братство», которое обозначает группы молодых, неженатых мужчин, временно обособленных от своего сообщества. Эти группы проводили годы в уединении, промышляя, добывая что-то, ходя в боевые походы, грабя, но также защищая свои сообщества, из которых они были исключены на несколько лет. Этот период отлучения от контактов с женщинами и относительной безнаказанности был неотъемлемой частью общественного строя в те времена.

В мифах многих народов Европы, а также Индии и Ирана, часто возникает образ банды юношей, живущих как волки и отождествляющих себя с волками. Это позволяет предполагать об общем предке индоевропейских народов — кочевых племенах из черноморских степей, которые около III тысячелетия до н.э. начали широкую экспансию в Европу, а затем и на Индийский полуостров. Эти племена известны под названием ямной культуры.

Европа того времени уже была заселена и имела развитые культуры. Так как же этому небольшому народу удалось завоевать всю Европу за относительно короткое время, положив конец богатому и зажиточному населению, которое развивалось там тысячелетиями?

Один из важнейших индоевропейских терминов, который объясняет это явление, — kóryos. Это обозначение молодых парней, которые после полового созревания временно исключались из общества и освобождались от социальных правил. Им разрешалось вести себя агрессивно, проявлять инициативу, воевать и удовлетворять все, даже самые смелые, желания.

Kóryos очень похожи на группы юношей масаи или древних аборигенов, хотя по жестокости они, возможно, не имели себе равных.

Их эффективность ярко видна в генетике: мужские хромосомы Y индоевропейского происхождения (R1a и R1b) сегодня абсолютно доминируют над местными — особенно в восточной и северной Европе, куда в первую очередь пришли ямники.

Исследование древних скелетов из Европы и Индии свидетельствует: мужчины-завоеватели происходили из степей, тогда как женщины были преимущественно местными. Эта генетическая асимметрия — резкое преобладание нескольких вариантов Y-хромосом при большом разнообразии митохондриальных линий — ярко отражает гендерный дисбаланс, сопровождавший завоевание.

Небольшое количество прибывших мужчин оставило потомство с множеством местных женщин, и следы этого насильственного процесса до сих пор прослеживаются в Y-хромосомах и митохондриальной ДНК евразийских народов.

Создается впечатление, что первый контакт между завоевателями и местными мужчинами закончился для последних фактическим геноцидом — их Y-хромосомы исчезают из генетической записи буквально мгновенно.

Когда захватчики в конце концов почувствовали себя «как дома», занялись земледелием и начали строить города, институт kóryos тоже исчез — хотя его память сохранилась в преданиях, а местами и возвращалась через столетия в почти неизменной форме.

Хорошо известный пример — греческая Спарта. Там от молодых юношей ждали не только физического мужества, но и готовности убить невольника. Кто не был на это способен, подлежал наказанию.

Охотники жили дольше

Подзаголовок книги «Mismatch», написанной двумя профессорами медицины, звучит: «Почему мир, в котором мы живем, не соответствует потребностям наших тел».

Авторы объясняют, что наши тела остались палеолитическими, хотя мы живем в XXI веке. Изменения, большинство из которых произошло благодаря нам, были настолько стремительными, что естественный отбор просто не успел за ними. Разрыв между биологией и культурой растет, и мы справляемся лишь благодаря технологиям, которые делают нас наполовину киборгами, и медицине, лечащей болезни, часто вызванные нами самими — например, ожирение.

Наиболее интересный раздел — о взрослении. Авторы отмечают, что разрыв между половым созреванием и взрослением начал нарастать в последние столетия, особенно в последние 100 лет. Раньше этого разрыва почти не было. Они, как медики, рассматривают исторические времена, когда большинство людей жило в деревнях и занималось земледелием. По мнению авторов, хотя земледелие приносило многочисленные преимущества на уровне целых популяций — на индивидуальном уровне привело к регрессу.

Сравнение скелетов показывает, что охотники-собиратели были выше, здоровее и сильнее, чем земледельцы. Даже размеры мозга у древних европейцев и неандертальцев были больше. Почему? У земледельцев была менее разнообразная пища (основанная на углеводах), монотонная работа и много инфекций от жизни в плотных поселениях.

Это привело к снижению продолжительности и качества жизни. Половое созревание стало наступать позже, потому что в плохом состоянии здоровья организм не спешил с репродукцией, ожидая лучших условий. Тяжелая работа на поле и низкая мобильность сельских сообществ ограничивали рискованный период эмоциональной нестабильности, особенно у юношей. А запреты на близкородственные браки еще больше усложняли эту проблему.

Киберпорно и социальные сети

Последние поколения, особенно с середины XX века, пережили революцию.

Контрацепция разорвала связь между сексом и рождением детей — это неслыханно в истории жизни на Земле. Секс должен служить для репродукции, но когда он становится самодостаточным, это меняет отношение к нему.

И именно это нам и удалось сделать. Если так, то «конец периода спаривания», связанный с рождением ребенка, не наступает, и «период спаривания» делается бесконечным.

Второй фактор: благодаря доступности еды, вакцинации, медицине и гигиене половое созревание наступает все раньше — примерно на 3 месяца раньше каждое десятилетие. Но взросление, зрелость (психологическая готовность к отцовству или материнству) наступает все позже, увеличивая рискованный период «между».

Интернет, социальные сети, эротический контент и сайты знакомств сделали доступными ранее скрытые вещи, разбудили желания и увеличили возможности их удовлетворения. Биологически мы вернулись в прошлое, а социально — вступили в эпоху почти неограниченной свободы.

Современные группы молодежи (обоих полов) напоминают древние kóryos и Männerbund, но они не укрепляют, а нарушают социальный порядок. Попытки противодействовать, например, запрещая смартфоны в школах, не решают проблему, считает автор.

Комментарии к статье