«Там думают об одном — когда все это случится». Где и в каких условиях сейчас находится Рико Кригер?

После того, как человека в Беларуси приговаривали к смертной казни, его держали в СИЗО №1 — на Володарке. Там же смертников и расстреливали. На протяжении последних 30 лет Володарка была единственным местом в Европе, где исполнялась смертная казнь.

Но несколько месяцев назад Володарку расформировали, а заключенных перевезли в комплекс в Колядичах — сейчас СИЗО №1 находится именно там. Однако размещают ли там смертников? Точно неизвестно. По мнению правозащитников, с которыми мы пообщались, это один из вероятных вариантов. Комплекс в Колядичах новый, поэтому можно надеяться на немного лучшие бытовые условия, чем в других СИЗО.

Правозащитник Василий Завадский, бывший глава медслужбы в Департаменте исполнения наказаний МВД, считает, что в Колядичах должны быть запроектированы специальные камеры для смертников. Но он подсказывает и другой вариант — по мнению Завадского, более вероятно, что немца увезли в следственную тюрьму в Жодино:

«Там содержатся пожизненно заключенные, соответственно, есть необходимая охрана. Может, на переходный период [смертников оставят в Жодино].

Писали, что в Володарке смертники были в обособленном участке СИЗО, где не пересекались с другими заключенными. Наверное, если их будут держать в Колядичах, там тоже будет что-то обособленное, может, какой-то тупик коридора. Даже если человек только под следствием по статьям, за которые может быть смертная казнь, скорее всего, его будут держать подальше от других».

Мы пообщались также с юристом, который работал с приговоренными к смертной казни. Он напоминает, что приговор Кригера вступил в законную силу. Неизвестно, писал ли немец ходатайство о помиловании на имя Александра Лукашенко. Но если и не писал, материалы об отказе от написания этого ходатайства через Верховный суд направят в ту же комиссию по помилованию и на рассмотрение к Лукашенко. Юрист считает, что сейчас как раз идет этот процесс.

«Вряд ли у Кригера есть родственники в Беларуси, но его может посещать адвокат и сотрудники немецкого посольства. Не помню случаев, когда бы в таких кейсах не допускали посетителей. Прогулки Кригеру не разрешены, он может взять книгу в библиотеке, имеет право на то, чтобы его посещал медик или священник. 

Приговоренные к расстрелу постоянно находятся в своей камере, фактически изолированы от всех. На Володарке их могли держать в камере по два человека, то есть была какая-то минимальная коммуникация. Но это не всегда хорошо, так как случались межличностные конфликты, и когда люди в состоянии депрессии, иногда им легче находиться в камере по одному. 

В любом случае, полагаю, что он ограничен в коммуникации. На Володарского был отдельный небольшой коридор с камерами для таких людей, и они могли там общаться только с конвоиром и представителем администрации», — рассказывает адвокат.

Смертникам не ограничивают переписку. Можно получать денежные переводы и тратить их в тюремном магазине. По мнению адвоката, хотя Кригер и не знает русский и белорусский язык, вряд ли ему запретили бы писать по-немецки — вероятно, цензоры в таком случае как-то переводят его письма.

Кригер, как и другие смертники в Беларуси, имеет право обращаться к врачу. Обычно для этих осужденных устраивают медосмотр, и независимо от того, есть ли у человека психическое расстройство, ему выдают успокоительные препараты.

Адвокат вспоминает:

«Перед моими глазами было несколько осужденных, и каждый вел себя по-разному. Кто-то находится в возбужденном и возбужденном состоянии, поэтому успокоительные здесь были бы к месту. Кто-то наоборот — в подавленном и депрессивном состоянии. Еще у меня в памяти бывалый человек, которого неоднократно привлекали к ответственности, он отсидел много лет. Он чувствовал себя по-боевому, не слишком думал, как это будет, когда придет его последний час, поэтому жил более насущными проблемами. Каждый реагирует на приговор по-разному, но естественно, что они все в стрессе и ежедневно думают об одном — когда все это случится.

Не сталкивался с тем, чтобы моим клиентам отказывали во врачебной помощи. Сложно судить, насколько она полноценная, но она есть. Они могут обращаться к психологу, их регулярно осматривает психиатр».

Василий Завадский вспоминает мнение бывшего начальника СИЗО №1 Олега Алкаева о том, что у приговоренных к смертной казни очень серьезно меняется психика. Алкаев считал, что это может быть поводом для психиатрической экспертизы, чтобы проверить, понимает ли человек то, что с ним происходит. Далее, в соответствии с белорусским законодательством, результаты экспертизы могли бы быть поводом не применять смертную казнь, так как по закону, если человек в состоянии полного отсутствия памяти, приговор не должен быть приведен в исполнение.

Алкаев даже предлагал двигаться в этом направлении, чтобы смертная казнь не применялась в Беларуси, но произошли события 2020-го, потом Алкаев умер. И сейчас не то положение в стране, чтобы заводить разговоры на эту тему, отмечает Завадский.

Раньше, говорит собеседник-адвокат, приговоренных к смерти водили по коридорам с руками в наручниках сзади, так и заводили их в кабинет для встреч. Наверное, никто не отменял ношение робы — до самого конца они ходят в робе с надписью на спине «ИМН» (исключительная мера наказания — «НН»). Возможно, в камере они могут быть в повседневной одежде, но когда их выводят, на них должна быть роба. Один из братьев Костевых боролся с этим, и на какое-то время ему разрешили снять робу.

«Кригер — предмет торговли, поэтому, возможно, у него немного улучшенные условия по сравнению с другими, не исключено, что он может и робу не надевать. Это совершенно уникальный случай, поэтому сложно сказать. Надеюсь, его обменяют на кого-то, он выйдет, окажется в Германии и расскажет нам, как это все происходило», — говорит юрист.

• 2
• 0
• 0
• 0
• 1
• 4
• 6
• 0