«Русская скрипка на Брянщине — феномен, о котором вы и не знали». Белорусов возмутило присвоение их национальной культуры
В Твиттере разгорелась дискуссия о культурном наследии между русскими и белорусскими пользователями. Попробовали разобраться, чья же скрипка.
Девушка из России под ником «Гризольда Шторм Злое Крапивное Кореньице» (@SiberianBaba), называющая себя этномузыковедом, недавно выложила в твиттере несколько снимков и видео, где молодые люди в традиционных костюмах играют на скрипке и танцуют под её музыку.
«Русская скрипка — феномен, о котором вы, возможно, и не знали:) Скрипичные брянские наигрыши», — подписала твит девушка.
Русская скрипка - феномен, о котором вы возможно и не знали :)
Скрипичные брянские наигрыши. pic.twitter.com/m4tgl0wNAe
Не характерный для русской культуры музыкальный инструмент и наигрыши, происходящие с этнически белорусских территорий, привлекли внимание белорусов. То, что белорусскую скрипку выдают за русскую, у многих вызвало неприятное удивление.
«Белорусский дух на Брянщине сохраняется, как я вижу».
«Огромное спасибо за распространение белорусской культуры, госпожа!»
«Спасибо вам, госпожа, за то, что сохраняете в сердцах частичку нашей Родины! Как красиво звучит!»
«Какая красота! Беларусь сохраняется в этих местах и по сей день».
«Спасибо за популяризацию нашего литвинского наследия!»
«Это вы ещё про русскую волынку не слышали», — добавил белорусский поэт Павел Горбач.
Эти слегка ироничные комментарии белорусов вызвали недоумение у автора твита. Девушка заявила, что ей надоел политический контекст во всём, а у русско-белорусского пограничья просто много схожих черт, да и скрипка вообще была у всех славян.
Это действительно так, в России скрипка существовала, но есть один важный нюанс. Большая российская энциклопедия делит музыкальный фольклор России на несколько регионов: народная скрипка есть в Южном регионе (частично охватывающем украинские этнические территории), в Уральском регионе (куда переселялись выходцы из Украины). Однако в русском Поволжье представлены только гармошки и балалайки, в Центральном регионе — духовые инструменты и барабанки (простая доска, по которой били деревянными молоточками), а на Севере — вообще никаких музыкальных инструментов, только пение.
На этом фоне выделяется Западный регион, примыкающий к Беларуси и охватывающий Брянскую, Смоленскую, а также прилегающие районы Псковской и других областей. Здесь наблюдается наиболее широкий и разнообразный набор народных инструментов: не только пастушьи рога-трубы, многоствольные флейты-кугиклы, но и колёсная лира, скрипка и бубен — стереотипно белорусские инструменты.
Можно было бы подумать, что эти инструменты равномерно распространены по региону, но похоже, что это не так. По крайней мере, наиболее известны смоленские скрипачи, а не тверские или калужские. Это не просто русско-белорусское пограничье, а белорусская этническая территория, которая лишь по воле большевистских чиновников не стала частью БССР в 1920-х годах.
Если бы не два укрупнения территории Беларуси, кто знает, может быть, сегодня российские пользователи в твиттере писали бы о культуре Витебщины и Могилёвщины как о русском пограничье, на которое повлияла белорусская культура…
Но почему скрипка, колёсная лира и другие инструменты настолько характерны для белорусов, но кажутся чем-то необычным для русских? Ответ достаточно прост: потому что белорусские этнические границы идеально совпадают с границами Великого княжества Литовского середины XVI века, где были совершенно иные порядки, чем в Московском княжестве.
Современная, так называемая барочная скрипка, появилась в Северной Италии в начале XVI века, но её предшественники известны на протяжении многих столетий. Происхождение скрипки остаётся неизвестным: одни учёные считают, что она попала в Европу из Византии и исламских стран, другие — что возникла в Северной или Западной Европе.
Есть даже версия, что истоки скрипки нужно искать на территории Польши. Действительно, там были сделаны несколько интересных археологических находок: в Ополе обнаружена скрипка XI века, в Гданьске — пятиструнный инструмент XII века, а в Плоцке — шестиструнный инструмент XV века. Польские исследователи считают, что благодаря Боне Сфорце, ставшей польской королевой в 1518 году, усилились связи с Италией, и народная польская скрипка приобрела форму лиры да браччо.
Для нас ценно то, что скрипка давно известна в нашем регионе.
В Беларуси (согласно исследованиям В. Григорьева) уже в XIV веке были распространены трёхструнные смычковые инструменты под названиями «скрыпіца», «скрыпель», настроенные по квинтам и обладающие многими чертами современной скрипки. Энциклопедические издания утверждают, что первые упоминания скрипки в белорусских письменных памятниках являются самыми ранними в Европе, хотя к таким заявлениям стоит относиться с осторожностью.
Близость белорусов к общеевропейским народным традициям в Средневековье проявлялась в деятельности скоморохов — странствующих актёров-профессионалов, чьё творчество представляло собой синтез различных искусств. Они были музыкантами, играли на гуслях, дуде, бубне, жалейке, позже — на скрипке и цимбалах, пели, показывали акробатические трюки, фокусы, дрессированных животных, выступали на городских площадях, в деревнях, замках и других местах.
Скоморохи существовали и в Московском государстве, но там произошли события, которые, возможно, определили бедность русской народной инструментальной культуры.
Русская церковь развернула кампанию против скоморохов, обвиняя их в разбоях. В сочинениях секретаря одной из дипломатических миссий, посетивших Москву в 1630-х годах, встречается свидетельство о волне обысков в городе: у горожан искали «кабацкие, дьявольские, музыкальные сосуды», то есть инструменты скоморохов.
Сначала патриарх запретил скоморохов, их инструменты уничтожали прямо на улицах. Позже он вообще запретил любую инструментальную музыку, приказав собрать все музыкальные инструменты, которые затем на пяти повозках вывезли за город и сожгли.
В 1648 и 1657 годах патриарх Никон добился царских указов о полной ликвидации скоморохов. Наказание грозило как самим скоморохам, так и тем, кто их слушал — их избивали плетьми. На этом инструментальная музыка в Московском государстве фактически закончилась.
В XVI-XVII веках Смоленское воеводство постоянно переходило то в состав Великого княжества Литовского, то в состав Московского государства. В составе ВКЛ Смоленское воеводство пережило Реформацию, Контрреформацию и церковную унию.
Всё это повлияло на Смоленщину в меньшей степени, чем на другие регионы, но запрет музыки и музыкальных инструментов со стороны российского патриархата здесь тоже не имел значительного влияния.
Наоборот, возникший благодаря Контрреформации стиль барокко принёс не только сложную и яркую архитектуру, но и столь же выразительную музыку и театр. Как мы уже знаем, именно этому стилю современная скрипка обязана своим обликом. Если готика пришла в Беларусь с запозданием, то барочная культура распространилась здесь одновременно с остальной Европой.
Лишь в 1667 году Смоленское воеводство окончательно вошло в состав Московского государства. Однако специфическая политическая структура Смоленщины сохранялась вплоть до правления Петра I, что, естественно, отражалось и на культуре региона.
Стоит отметить, что Смоленское воеводство имело особую территориальную структуру: оно состояло из двух уездов, не связанных географически, — собственно Смоленского и Стародубского. Последний сегодня соответствует той части Брянской области, которая зажата между Беларусью и Украиной. Исторически эта территория известна как Северщина. Именно её язык и музыка будут нас интересовать дальше.
Девушка в твиттере в конце концов начала оправдываться, утверждая, что скрипка действительно бытовала во многих местах, а она всего лишь хотела показать брянские наигрыши. По её словам, они реконструировали музыку русскоязычного села в Брянской области.
Однако выяснилось, что наигрыши происходят из деревни Верещаки, расположенной всего в 3 км от белорусской государственной границы. В этой деревне, бывшего Стародубского уезда, белорусский лингвист Павел Расторгуев, сам родом из Стародуба, зафиксировал немало примеров живой белорусской речи:
ПАЦЫРКАТЬ подоить: Мам! Ты ужо вы пацыркали карову?
ХАВАЦЦА прятаться: Скарэй бегите, хавайте усё ад его
ПОУДЕНЬ полдень: У поўдень ён прыде
СИВЕНЬКИ седенький: Ен сусим ужо сивеньки
АДУСЮДУ и АДУСЮЛЬ отовсюду, со всех сторон: Да ти ета ж детачки! Адусюду лезуть, ничога не баяцца
Примечательно, что в работах 1920-х годов Расторгуев прямо писал, что его родной говор относится к белорусскому. Одна из его работ, опубликованная в 1927 году, так и называется — «Северско-белорусская речь. Исследование в области диалектологии и истории белорусских говоров».
Однако послевоенные публикации, вышедшие уже после его смерти, избегают любых упоминаний о белорусах, например, «Словарь народных говоров Западной Брянщины» (1970), из которого приведены примеры выше.
К какому же неназванному народу принадлежат эти говоры?
Русские пользователи твиттера усомнились, что они принадлежат белорусам. Чтобы доказать это, они даже нашли видеозапись этнографической экспедиции в Верещаки, где на своём языке говорит местная жительница Нина Николаевна Ковалева. По мнению русских пользователей, её речь не совсем белорусская фонетически и лексически, но в реальности женщина говорит на обычном белорусском языке, близком к тому, на котором говорят в центральной Беларуси.
Как заметили белорусы в твиттере, даже в российской лингвистике этот регион не считается исконно русскоязычным. Согласно карте говоров русского языка первичного формирования, граница русской (российской) речи проходит восточнее Стародуба. Это означает, что русская речь на территории бывшего Стародубского уезда распространилась примерно так же, как под Санкт-Петербургом, на Кавказе и за Уралом — через ассимиляцию носителей местных языков.
Изначальным языком этого региона был язык литвинов — «литовский язык». Это не художественное преувеличение. Из XVII века сохранились свидетельства, что именно так, литвинами, называли жителей бывшего Стародубского уезда. Этот этноним — ещё одно свидетельство мощного влияния ВКЛ на население бывшего Смоленского воеводства.
В документах Черниговской консистории и Гетманщины середины XVIII века отмечалось, что жители белорусской части Северщины «говорят по-литовски». Как фиксировали украинские этнографы XIX века, украинцы называли всех, кто к северу от Десны говорил по-белорусски, литвинами, а их язык — просто литовским. Даже ту часть Черниговской губернии, где проживали белорусы, называли Литвой.
В 1882 году российский этнограф Сергей Максимов отмечал: «северный угол Черниговской губернии (уезды Мглинский и Суражский) населен белорусами чистого, беспримесного типа, которые, однако, с официальным этнонимом «белорусы» не знакомы, а называют себя «литвинами»». Именно к Суражскому уезду до 1921 года относилась деревня Верещаки.
Согласно Всероссийской переписи населения 1897 года, доля белорусов в Суражском уезде составляла 69,41% населения. Эта территория вошла в состав провозглашённой Белорусской Народной Республики, а затем и в состав Советской Белоруссии, но была отторгнута Москвой и не вернулась в состав Беларуси ни во время первого расширения её границ, ни во время второго.
На белорусских этнических территориях, отошедших к России, белорусизация была свёрнута, а население подверглось русификации. В советское время белорусской науке было запрещено даже рассматривать административные границы республики. Это явно видно по карте белорусских говоров, которые резко обрываются на границе советских республик, словно ни один человек никогда не говорил по-белорусски на Смоленщине и в Стародубщине. Это же видно и на карте этнографических регионов, где будто бы не существует Виленщины, разделённой границей на две части.
Но мы имеем полное право настаивать на своём: это не «русская скрипка» и не «брянские наигрыши», а белорусская скрипка и белорусские наигрыши, музыкальное наследие литвинов Северщины, наше наследие.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
Комментарии