«Приветствуем, КГБ Брестской области». Программист рассказал, как с уголовкой возвращался в Беларусь
Брестский активист Андрей Приставко уехал из Беларуси в 2022-м — получил уголовное дело на родине и поехал в Польшу работать. Однако спустя полтора года мужчина решил возвращаться в Брест. О том, чем закончилась история, Андрей рассказал «Нашей Ниве».
«Байсол» объявил сбор, чтобы помочь Андрею обустроиться за границей, — поучаствовать можно здесь.
«По большому счёту, уже был готов сесть»
Андрей рассказывает, что уже не помнит, сколько раз его задерживали в 2020 году. Правозащитники зафиксировали семь задержаний, но, говорит мужчина, их было не меньше десяти.
Все началось в июле 2020 года, когда к президентским выборам не допустили почти всех независимых кандидатов, потом Андрей почти не пропускал послевыборные протестные марши, а вдобавок ещё и выходил ночью на пикеты с национальным флагом под отделение милиции.
В октябре 2020 года, после одного из задержаний, мужчина покрасил волосы и бороду в белый и красный цвета. Это он называет своим перманентным одиночным пикетом:
«Хотел, чтобы всегда было видно — господа, я с вами не согласен. Как реагировали другие? Мне кажется, что подавляющее большинство сочувствовало. Некоторые люди подходили, пожимали руку, почти обнимали — говорили, молодец. А некоторые относились негативно — мол, какой-то п*****с.
Кажется, пару месяцев так проходил. Покрасил волосы, краска выцвела, я снова покрасил».
За свой «перманентный пикет» Андрей не получил никаких последствий от силовиков. Рассказывает, что те удивлялись цвету его волос, но он отвечал на вопросы просто: это цвета флага, который он уважает. За 2020-й он отсидел в сумме не менее 75 суток и заплатил не меньше 100 базовых величин штрафов.
В последние дни 2020-го, когда Андрей отбывал очередной арест, к его родителям пришли с обыском и информацией о заведении уголовного дела — активист получил дело по статье 342 за участие в протестах. Но, говорит мужчина, для него это мало что изменило:
«Стало немного страшнее, боялся, что могу уже не отделаться сутками. Но ничего не изменил в своем поведении, по большому счёту, уже был готов сесть.
Очень много людей, которых я уважал за их позицию, уже сидели. Наверное, это прозвучит некрасиво, но для меня было бы честью разделить их судьбу».
Уголовное дело, однако, почти не двигалось. Андрей говорит, что его просто держали в тонусе: иногда вызывали и напоминали, что дело ведется и при первом вызове нужно приехать на допрос. А однажды, когда кто-то устроил небольшой пикет, Андрея задержали — мол, если есть пикет, кто мог его устроить, кроме Приставко?
«Чем ты недоволен?»
В конце 2022 года компания, где мужчина работал программистом, частично релоцировалась в Польшу, и активист воспользовался этой возможностью. На полтора года, до следующего приезда в Беларусь, он оказался в Гданьске:
«Первые полгода я просто с ума сходил, грыз стены, потому что хотел назад в Беларусь. Мне было очень некомфортно. Потом успокоился и на самом деле полюбил Гданьск, и когда пришло время уезжать, ехал с большой грустью.
Мне стало комфортно с людьми, городом, морем, я очень люблю море. И кроме того, что я очень скучал, я еще и очень сильно боялся. Я очень расслабился за полтора года, отвык бояться милиционеров, задержаний».
Если Андрею было так хорошо в Польше, так почему же он поехал назад? Мужчина объясняет, что проект, с которым работала его компания, закончился, и он остался без работы. Многие из его коллег после этого вернулись в Беларусь.
Андрей пытался найти работу по специальности в Польше, но для этого ему не хватило знания языка — белорус практически не разговаривает по-польски и не способен пройти собеседование на английском. Тем временем компания, где он работал в Бресте, пообещала взять Андрея обратно в штат, если он вернётся в страну. Отец мужчины болел раком, и это также повлияло на решение Андрея.
В июле 2024 года брестчанин приехал на родину. Белорусы, которые возвращаются в страну после 2020 года, часто отмечают, как она изменилась. У Андрея другое впечатление:
«Практически ничего не изменилось. Жизнь не стала хуже из-за санкций. Не ощущается войны, которая на самом деле близко, Брест буквально стоит на границе с Украиной, но как-то всё обычно.
Но мне показалось, что очень изменилось настроение, увидел по разговорам с моими друзьями. Часто слышал: «Чем ты недоволен, что тебе не нравится?» Мол, ты должен быть благодарен режиму и Александру Григорьевичу в частности, ты программист и получаешь хорошие деньги».
Андрей считает, что у таких настроений две причины: уехало много белорусов демократических взглядов, а те, кто остался и придерживается прежней позиции, просто боятся высказываться.
«То, что я смог прожить с отцом последние месяцы — подарок судьбы»
В этот раз брестчанин прожил в Беларуси полгода. Состояние его отца, больного раком, ухудшалось, и в конце концов мужчина умер. Андрей оставался с отцом до последнего и для этого перебрался в Витебск, где тогда жили его родные. Потом похоронил отца и жил в Витебске с матерью.
Сначала силовики его не трогали:
«Мне было очень комфортно в Беларуси в последние месяцы. Думаю, в декабре [2024 года] у меня был первый маячок — силовики попросили поставить подпись под какой-то бумажкой. Подумал: приехали, вот я приеду её подписывать и останусь там. Но подписал и пошел домой, как бы ещё больше уверился, что всё нормально.
А в январе 2025 года меня задержали и посадили на 7 суток. Тут уже было трудно себе говорить, что в стране оттепель. Тем более я в камере был не единственный задержанный по политике, люди постоянно приходили и их судили по экстремистским статьям».
В тот последний раз Андрея задержали у караоке в Витебске. Он выходил из такси у заведения и увидел, как силовики задерживают кого-то, спросил у них, что происходит. Те отреагировали: мол, если такой умный, поедем с нами. В телефоне мужчины нашли фото с БЧБ-флагом и дали ему административку за «одиночный пикет».
Андрей рассказывает, что после освобождения понял: нет никакой гарантии, что его не задержат снова:
«Через день меня утром разбудил звонок — мол, приветствуем, КГБ Брестской области. У меня сердце упало ниже почек. Спросили, в Витебске ли я, и потом сказали, что, наверное, имеет смысл передать моё дело витебским коллегам.
Пообещали, что со мной свяжутся через неделю. Я услышал про неделю, положил трубку, сел в машину и сбежал».
Так в январе 2025-го Андрей оказался в Швеции. Выбрал эту страну, потому что посчитал, что в ней высокий уровень демократии, поэтому Андрею с его активистским прошлым будут там рады. Но на самом деле сработало Дублинское соглашение, согласно которому в большинстве случаев беженец, который претендует на убежище в Евросоюзе, должен получать его в стране первого въезда в ЕС.
Так получилось и с Андреем:
«Я приехал в шведское миграционное агентство и попросил политическое убежище. Где-то полчаса со мной говорили очень конструктивно и с сочувствием. Потом дошли до вопроса, есть ли у меня документ какой-то из европейских стран, и я показал польский вид на жительство. Прямо на глазах они изменились. Говорят, теперь дело пойдёт по Дублинскому соглашению, и 99%, что тебя экстрадируют в Польшу.
В итоге Андрею разрешили доехать в Польшу самостоятельно, только попросили сделать там фото, чтобы доказал, что он на самом деле в Польше. Теперь мужчина снова живет в Гданьске, в середине марта он подал документы на международную защиту. Понимает, что может быть сложно найти работу по специальности и придётся пойти в курьеры или на стройку, но и не хочет терять навыки программиста.
О том, что возвращался в Беларусь, Андрей не жалеет:
«Для меня очень большой плюс, что я смог пожить с отцом последние месяцы и похоронить его. Мне было бы намного сложнее, если бы я был здесь и услышал обо всём, что было с отцом, по телефону от мамы. Считаю: то, что я смог прожить с ним последние месяцы — подарок судьбы».
«Байсол» объявил сбор, чтобы помочь Андрею обустроиться за границей, — поучаствовать можно здесь.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
Комментарии