Журналистка и бывшая политзаключенная Лариса Щирякова в новом выпуске ТОКа рассказала, как себя чувствует в колонии Мария Колесникова и какие есть заметные изменения в отношении к ней со стороны администрации.
Лариса Щирякова отбывала свой срок заключения в гомельской женской колонии № 4, в которой находится и Мария Колесникова.
По словам Щиряковой, здоровье Колесниковой значительно ухудшилось после полутора лет, проведенных в помещении камерного типа, где у нее обострилась язва желудка.
Ссылаясь на слова других заключенных, Лариса рассказывает, что Марии не помогали те лекарства, которые выдавали в медсанчасти. Поэтому ей нужны были другие, которые можно было передать с воли. Но из-за того, что Колесниковой не разрешалось ни звонить, ни переписываться, получить необходимые лекарства было практически невозможно.
@tokbelarus Журналістка і былая палітзняволеная Ларыса Шчыракова ў новым ТОКу расказала, як сябе адчувае ў калоніі Марыя Калеснікава і якія ёсць заўважныя змены ў стаўленні да яе з боку адміністрацыі #минсксейчас #беларусь #новостибеларуси #белорусы #политика ♬ оригинальный звук - ТОК | TALK - Пра Беларусь
Чтобы решить проблему, Колесниковой пришлось пойти на парадоксальный шаг — обратиться за помощью к губопиковцам:
«Когда пошел этот процесс помилования, очень часто по ее душу стали эти губопиковцы приезжать и с ней разговаривать. Ей пришлось просто к ним обращаться, просить их, чтобы они позвонили ее отцу, и чтобы он передал эти лекарства. И только таким образом она их получила».
Психологическое давление и несгибаемый характер
По словам Щиряковой, ранее Марию Колесникову «никуда не пускали, она сидела в отряде, где политических не было». Однако в последнее время практика изменилась. В ее отряд начали временно «на две недели, как в командировку» засылать известных политических заключенных. Всего там побывало человек шесть, среди которых журналистки Екатерина Андреева и Марина Золотова.
Мария остается образцом стойкости. Лариса Щирякова подчеркивает, что никогда не видела ее в подавленном состоянии.
«Она человек, который, знаете, «гвозди бы делать из этих людей, в мире бы не было крепче гвоздей». Никогда не видела ее в депрессивном состоянии. Никогда не видела ее без улыбки, никогда не видела ее без накрашенных губ. Она к нам не подходит. Мы с ней работаем в одну смену, но она в наши кружки на перерывах не подходит. Но здоровается, улыбается, нас искренне приветствует. И она очень хорошо держится».
По словам Щиряковой, Марию также пытаются склонить к высылке из страны. Но, по словам других заключенных, она категорически отказывается:
«У нее нет признания вины. И снова-таки, правда-неправда, за что купила, за то продаю. Мне бабы цитировали ее разговор с губопиком, что якобы ее склоняют к высылке, чтобы она согласилась уехать. Она не хочет и говорит, что «я для вас там буду представлять большую опасность, чем здесь».
«Разгул гуманизма»
Последнее время, как отмечает Щирякова, в отношении Колесниковой начался «невероятный разгул какого-то гуманизма». Марии внезапно разрешили месяц ходить в спортзал.
«Мы так подозреваем, что это разрешение было связано с тем, что нужно сфотографировать, а потом всем рассказывать, как она хорошо сидела. Что никакой дискриминации не было, никакого давления, ничего», — высказывает свое мнение Лариса Щирякова.
Еще один случай, который характеризует изменение отношения к Марии Колесниковой, произошел накануне освобождения Щиряковой:
«Вот буквально в среду, когда меня забрали из отряда и поместили в карантин перед освобождением, прихожу я в клуб. Сажусь, и Мария рядом со мной сидит. Это впервые, когда мы имели возможность переброситься несколькими словами. И там какая-то фоновая музыка играет. Мероприятие не началось. (…) Она так сразу нам рассказала, что за музыка. (…) И Мария говорит: «Я за три с половиной года первый раз тут».
Как вспоминает Щирякова, в тот день в клубе заведующий кафедрой из Гомельского университета рассказывал о достижениях Беларуси за годы правления Лукашенко. И Мария Колесникова даже задала ему вопрос.
Во время встречи произошла курьезная ситуация. В конце выступления лектор подарил колонии книгу Юрия Воскресенского, о котором сказал: «Это бывший руководитель штаба Бабарико».
«Ну и такая тишина гробовая в зале, и только Мария как засмеялась: «Ха-ха-ха». Типа: какой он руководитель штаба? Мы похолодели. Мы обычно сидим там как мыши», — вспоминает Щирякова.
Кульминацией показного гуманизма, веянием новых времен стала организация администрацией колонии просмотров фильмов под открытым небом для лучших осужденных. Среди них неожиданно оказались и самые известные политзаключенные страны:
«Там на стену проецируется какой-нибудь фильм, на травке маты стелются, пледики, кофе-чай, печенье. Там передовики производства, такие лучшие люди колонии, что называется, лучшие осужденные.
И что вы думаете? Среди лучших осужденных оказались Золотова, Андреева и Колесникова. В первом ряду сидели там. То есть раньше это было, конечно, невозможно, такого никогда не было. Ну, и также их сфотографировали. Видимо, чтобы показывать, как они хорошо сидели».
Сейчас читают
«Как Вольский приходил с обыском к Коласу, а Крапива и Глебка доносили на коллег». Опубликованы ужасные воспоминания Григория Берёзкина о репрессиях 1920—1940-х1414
Комментарии