«Терпеливые и трудолюбивые, как китайцы». Как белорусов видит китайский магистр белорусской филологии
В белорусское медиапространство ворвался 28‑летний китайский магистр белорусской филологии Сюй Байлун. В августе он начал публиковать белорусскоязычные рилсы в своем Instagram, которые быстро привлекли внимание и собирают сотни лайков. А теперь с ним поговорило издание Devby.io.
Интересно, что свои рилсы Валентин (такое имя выбрал себе филолог для коммуникаций с европейцами) создает без каких-либо модных эффектов и шаблонов. Он просто разговаривает с аудиторией о китайской культуре, а также о трудностях, которые ожидают иностранцев при изучении белорусского языка. И говорит на прекрасном белорусском языке с совершенством, которого подсознательно просто не ожидаешь от человека с противоположной стороны Евразии.
В этом инста-магия Сюй Байлуна: белорусов привлекает сама тяга китайца к белорущине, его уважение к нашим языку и культуре.
А как воспринимает нас, белорусов, китайский языковед, который окончил бакалавриат по русскому языку в Китае, магистратуру по белорусскому в Минске, а теперь получает вторую магистратуру по украинскому языку уже в Кракове? Поговорили с ним об этом.
«Знаю белорусский, украинский, польский и русский на уровне B2 — С1»
— Пожалуйста, расскажите немного о себе. Где родился и жил Сюй Байлун в Китае?
— Я родился в провинции Юньнань, в городе-столице этой провинции Куньмин (это на юго-западе Китая). Там я ходил в школу и вырос. Потом поступил в университет и поехал в Пекин на обучение. Там провел четыре года.
— В вашей семье разговаривали на путунхуа или на каком-то местном диалекте китайского языка? Знаете ли вы разные варианты китайского языка?
В моей семье разговаривают на местном диалекте китайского. У родителей есть проблемы с путунхуа. Я знаю только свой диалект и путунхуа, потому что другие китайские диалекты для меня сложные. Даже пекинский диалект за четыре года я не выучил.
— А сколько языков сейчас вы знаете? И на каком уровне каждый?
— Знаю белорусский, украинский, польский и русский. Каждый из них знаю на уровне B2 — С1. Также знаю английский, но пассивно, учил его в школе больше десяти лет. Но он не был мне нужен, и у меня не было практики.
— Откуда появилась ваша заинтересованность в славянских языках?
— Все началось случайно, потому что в Китае будущим студентам нельзя свободно выбирать специальность. Можно выбирать из предложенных, и их лишь несколько. И в том году, когда я заканчивал школу, как раз в этом ряду попался русский язык. Меня еще до того времени долго интересовала кириллица (потому что выглядит необычно и экзотично). И я остановил свой выбор на русском языке.
Когда поступил, оказалось, что вокруг меня одни практичные люди, которые попали сюда (то есть выбрали русскую филологию) не потому, что действительно интересовались этим. А потому, что просто видели в этой специальности карьерную перспективу. У Китая с Россией хорошие отношения, и благодаря этому было много соответствующих вакансий в госструктурах. Можно сказать, что никто ничем, кроме преимущества в конкуренции за рабочие места, не интересовался.
А украинский и белорусский языки — по известной причине — были единственной нивой, где еще не чувствовался дух крысиных гонок. И где можно было черпать настоящее наслаждение из своего интереса.
— Сколько людей в вашем университете в Китае вместе с вами ходили на факультатив по белорусскому языку?
— Мало кто ходил. Тогда на факультативе по белорусскому было всего пять человек.
А людей, изучавших русский, была целая армия. Изучавших польский было меньше.
— Какие самые популярные языки для изучения в вашем университете и в других университетах Китая?
— Английский и русский.
«Обычные китайцы часто путают Беларусь и Россию»
— В какой период вы жили и учились в Беларуси?
Я жил в Беларуси от 2019 до 2021.
— Много ли вы знали о Беларуси и о белорусах перед тем, как ехать в нашу страну?
— О Беларуси знал только то, что написано в учебниках и китайских соцсетях. Обычные китайцы часто путают Беларусь и Россию, даже иногда считают (умышленно и неумышленно), что Беларусь — часть России. Китайцы поступают в белорусские вузы, когда с поступлением в престижные российские вузы что-то не выходит.
Когда моя коллега-китаянка заканчивала обучение в Беларуси и выбирала сувениры для семьи, она выбрала матрешку. Когда я посоветовал полотенца или льняные изделия, она ответила: «Какая разница. Белоруссия и Россия — одно и то же».
— Может, среди китайцев есть какие-то стереотипы о нас? Если да, что из этих стереотипов сбылось, а что нет?
— Ваша страна привлекает китайцев еще тем, что в Беларуси сохранилось много советского наследия (как это ни странно звучит). Этот стереотип сбылся: бюрократизм в Беларуси был ужасным.
— В одном из предыдущих разговоров с журналистами вы рассказывали, что европейцы более открытые и общительные, а китайцы более скромные и сдержанные. А научились ли вы за годы, проведенные в Европе, отличать одних европейцев от других?
— Думаю, что люди из Западной Европы еще более открытые и общительные. А славяне, если сравнить с ними, более сдержанные.
— Есть ли какие-то черты характера или особенности поведения, которые вы выделяете именно у белорусов?
— Считаю, что белорусов можно отличать от других по тому, что они ведут себя очень тихо и внимательно. Говорят более тихим тоном. Выполняют все правила. Не хотят привлекать к себе внимание.
— Заметили ли вы какие-то общие черты у белорусов и у китайцев?
— Белорусов и китайцев объединяет терпеливость. Если жизнь как-то более-менее идет, то с лихом всегда можно смириться.
Еще думаю, что белорусы действительно более трудолюбивые, чем их европейские соседи. А у китайцев трудолюбие — иногда это способ выживания в конкуренции.
— Еще вы рассказывали, что во время изучения белорусского языка чувствовали культурную связь между Беларусью, Украиной и Польшей. Подскажите, пожалуйста, в чем вы увидели эту связь? Только в языках, или еще в чем-то другом?
— В первую очередь в языках. У меня ощущение, что в белорусском и украинском языках больше общего с польским, чем с русским (это мое субъективное ощущение). В архитектуре, в традиционной одежде то же самое. В России уже совсем другой стиль: «луковицы», «кокошник». Я знаю об этом, потому что год жил в Москве. Побывал за это время в Суздале, Владимире.
А еще связь между Беларусью, Украиной и Польшей в общей истории Речи Посполитой.
— Исходя из вашего опыта изучения, какой язык вам кажется самым близким к белорусскому?
— Украинский.
— Когда учились в Минске, как часто встречали белорусов, которые разговаривали на белорусском языке? Не удивляло ли вас то, что таких людей в Беларуси так мало?
— Почти ни разу не встречал. Меня больше удивляло не столько количество, сколько необычное отношение к белорусскому языку, даже если на нем говорят или стараются говорить, иностранцев. Хотя не у всех, но даже единичные случаи действительно впечатляли.
— Какие белорусские традиции показались вам самыми странными?
— Во время учебы в Минске у меня не было повода познакомиться с белорусскими традициями. И порой многочисленные местные традиции больше советские, чем белорусские. Но помню, что на ютубе смотрел, как на деревне убирали чучело в виде «дедушки» и его куда-то отправляли, или хоронили как покойника. И использовали морковку как мужской орган.
— А как на китайский вкус воспринимается белорусская еда?
— На китайский вкус белорусская еда немного пресная. Потому что китайская использует яркие на вкус приправы, которых нет в Европе.
— Вы рассказали, что вам понравилась «Дикая охота короля Стаха». Есть ли какой китайский писатель, которого бы вы могли сравнить с автором «Дикой охоты» Владимиром Короткевичем?
— Трудно провести такую параллель. «Дикая охота короля Стаха» представляет мне заброшенную шляхетскую часть белорусской культуры. А сейчас эта часть запрещена и потеряна. В китайской культуре не было такого разрыва.
— А кто ваш любимый китайский писатель?
— Из китайских писателей больше всего люблю Лу Сюня, потому что много проблем, которые отражаются в его произведениях, еще актуальны для сегодняшнего дня.
— В Европе и среди белорусов китайская литература не очень популярна. Но в последние годы известным стал фантаст Лю Цысинь со своей трилогией «Задача трех тел». Нравится ли вам его творчество?
— Он также известен и в Китае, но я не интересуюсь научной фантастикой.
«Ксенофобия и расизм говорят больше об ограниченности личности»
— Встречались ли вы с какими-либо проявлениями ксенофобии или расизма во время жизни в Беларуси и в Польше?
— Ни в Беларуси, ни в Польше я ни разу не встречал ксенофобии или расизма. Ксенофобия и расизм говорят больше об ограниченности личности, поэтому не переживаю об этом.
— На ваш взгляд, белорусы — это толерантный народ?
— Белорусы очень толерантный народ, этого нельзя отрицать.
— Как вы считаете, принадлежность к самому крупному в мире народу как-то влияет на национальный характер китайцев, на их мировоззрение?
— Я считаю, что численность населения, наверное, никак не влияет на менталитет китайцев. Разве только то, что типа «населения много, а ресурсов мало, поэтому мы должны «согласиться на меньшее для общего блага». По этому поводу люди чувствуют себя менее важными.
— Чувствовали бы вы себя менее уютно и комфортно, если бы принадлежали не к полуторамиллиардному этносу, а к небольшому народу, язык которого находится на грани вымирания?
— Я бы не чувствовал себя менее уютно и комфортно, потому что, во-первых большое количество «нас» не добавляет какого-то чувства безопасности. Во-вторых, комфорт происходит от того, уважает ли это социум достоинство человека, уважает ли индивидуализм, может ли человек быть в нем собой.
«Жаль видеть, что белорусы исчезают как народ»
— На ваш взгляд, имеет ли владение и использование родного языка отношение к национальному самоопределению людей?
— Конечно, имеет отношение. Язык — это часть национальной идентичности. По ней проходит психологическая граница между «своим» и «чужим». Это хорошо видно на примерах россиян, поляков и (сегодня) украинцев.
— Помогает ли китайский язык китайцам в Китае и китайским диаспорам (в Сингапуре, Малайзии, США и так далее) чувствовать себя единым народом?
— Он не помогает им чувствовать себя единым народом, по крайней мере политическим. Это, скорее, какая-то культурная связь. Культурно они свои, но не принадлежат к какому-то единому народу. Политически они чужие.
— Как вы считаете, нужно ли белорусам в диаспоре интересоваться своим языком и сохранять его, чтобы оставаться белорусами?
— Нужно. Жаль видеть, что белорусы исчезают как народ.
Комментарии
Ящо адин экстрэмист из брацкага Китая !