«Это дерьмо надо останавливать». Курс, Ровдо, Лойко и другие белорусы о дикпиках Стрижака

Светлана Курс, писательница:

BySol помог мне. Андрей обратился с предложением, обходился с терпением и уважением (а я тогда была туповатая). Команда мне помогала, терпеливо и нежно. Не мне одной помогли. Там работа титаническая, усталость. Не перечеркивать этого!

Спасительный проход из концлагеря нужен, потому что там людей вместе с семьями жарят, вы же слышите хруст и молчаливый крик.

Не имею большого разгона для осуждающих высказываний. Сама хороша, от некоторых поступков вы почувствовали бы отвращение, как чувствую его я. К тому же я не поправила многого в жизни и не буду поправлять.

Но, вне зависимости от всего: непрошеные дикпики — это вторжение, это взлом. Особенно если они приходят от знакомых, от коллег, тем более — от тех, от кого ты зависишь. Женщины не молчат — они борются за свое достоинство и безопасность. Это дерьмо — мизогинию, которой в мире валы катятся, надо сдерживать и останавливать. И не только женщинам, у мужчин обязанность привилегированного душить это в себе.

Александр Чернухо, музыкальный критик и писатель:

Х*й и банка пива — белорусский акционизм, масштабам которого позавидовал бы сам маэстро Кузьмич. Настолько красочно описать общее состояние общества и отдельных его акторов серийным дикпиком — это настоящий и безусловный талант. В этой метафоре столько разных оттенков дремучей первобытной тьмы, что поиск смыслов может растянуться еще на несколько столетий. Фаллический памятник национальной идентичности. Нулевой километр персональной ответственности.

Наста Ровдо, директор «Нашай Нівы»:

Что я не могу понять — это зачем. Какая реакция ожидается на непрошеный дикпик малознакомого человека, с которым у тебя ничего не было и не планировалось?

Естественная реакция женщины в этот момент — пожизненный бан с мыслями «маньячелло и извращенец». Хотите покорить сердце женщины? Шлите цветы, это все еще работает, а не вот это вот все.

Но возмущает меня в этой ситуации больше всего безответственность. В нынешнем мире репутация — самая ценная валюта. Ее трудно заработать и легко потерять. Интернет все помнит. Создавать самому на себя компромат, не понимая возможных последствий в результате опубликования, — вот это меня злит тоже. Подставлять организацию, правозащитников, демсилы в целом — ну как так? КГБ сидит и потирает руки.

Этот дикпик легко простить и объяснить, если его шлет человек, который представляет и подставляет только сам себя. Но это не этот случай. Очень и очень жаль. Черная полоса у демсил.

Александр Кнырович, бизнесмен:

Рассылка собственных дикпиков дамам (без их согласия) — так себе ситуация. Она уже должна была бы стать причиной для серьезного осуждения.

Эта же рассылка, но со стороны лица, находящегося в заведомо более высоком общественном статусе (даже если речь не идет про прямое подчинение) в здоровом обществе вполне возможна была бы причиной для уголовного разбирательства.

В такими моменты нужно не просто извиняться, а извиняться и уходить со своего поста, чтобы организация могла исправить ошибки, отмыться от тебя и продолжить работу.

Энди Байрон, тот самый неудачливый муж, снятый камерой на концерте Coldplay, уволился по собственной инициативе В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ.

Смех по этому поводу, а тем более «защита» Андрея Стрижака в режиме «молодец, что признался», или «он так много полезного сделал» меня лично просто выводят из себя.

В этот момент мы выглядим как откровенно сексистское общество.

А еще же и нападки на журналистов… которые не соврали ни словом.

Ольга Лойко, экономический обозреватель:

Пока обсуждение идет либо по пути обесценивания страдания пострадавших (тем более все совершеннолетние и не подчиненные) — мол, удалите, если не нравится. Второй путь — требование немедленной рефлексии и реакции фонда, демсил и вообще всех вокруг. Уволить, расстрелять, отменить, выжечь калёным железом.

Пока для белорусов за пределами страны путь поиска правды и справедливости через СМИ кажется более простым и очевидным. Хотя, как пишет «Наша Ніва», и в большинстве стран ЕС, и в Беларуси за рассылку таких фото предусмотрена ответственность. Например, согласно Уголовному кодексу Нидерландов отправка дикпика — сексуальное преступление.

Так что использование цивилизованных инструментов, вроде заявления в полицию, — вполне рабочий вариант. Оно и профилактирует лучше, чем опубликование. Первая же попытка с большой вероятностью становится последней. И негативные последствия для безусловно ценной для Беларуси организации не наступают. Отработал/заплатил штраф/прошел терапию — и держишь себя в руках во всех смыслах.

А давайте в Новую Беларусь не брать все эти дикие кейсы с домашним насилием, харассментом, принудительной рассылкой дипиков и заявлениями о том, кто в семье главный! Есть время отрефлексировать это, обозначить неприемлемость, провести профилактику. Очень уж это нафталиновые штуки. Так и хочется сказать: мы в Европе XXI века, и так уже не носят.

И это также нас будет выгодно отличать от насквозь фальшивых борцов «традиционных ценностей» с толпой протеже, любовниц, внебрачных детей.

Ирина Счастная, активистка:

Мое мнение простое: мне жаль уничтоженных полезных инициатив. И очень больно видеть, как вся работа, которая должна помогать людям, парализуется из-за сплетен, слухов и личных обид.

Неужели все это важнее тех, кому реально нужна помощь?

Одна из недавних новостей — мать с тремя детьми, которым удалось эвакуироваться из Беларуси. Это — жизненные перемены. Это — реальное изменение судьбы.

Теперь позвольте мне обратиться к женской аудитории — с уважением и искренностью.

Извините, но я не понимаю, что такое насилие или «поругание женской чести» в том смысле, как это подается в обвинениях. Есть более важные вещи! Не понимаю не потому, что отрицаю боль других, а потому, что лично не пережила подобного опыта. На моральном уровне я, безусловно, сочувствую, но — если быть совсем искренней — я не подводила бы это под уголовное преследование, особенно без доказательств.

И вот тут основной вопрос. С одной стороны — мать и трое детей, которые избежали репрессий, с другой — люди, которые утверждают, что получили психологическую травму.

Можно ли это действительно сопоставлять? Представьте теперь, что эвакуации больше не будет. Что мать сидит в тюрьме, а дети — в лучшем случае — с бабушкой, в худшем — в госсистеме. И все это — потому что кто-то решил «разобраться», «поставить точки над и», «наказать за неправильные действия».

Мы, белорусы, прошли через страх, боль, пытки и потери. Но почему-то так и не научились ценить, сохранять и приносить пользу. Зато ссориться, копаться в чужом грязном белье и растягивать конфликты на дни и недели — это мы умеем. И вот это — настоящая трагедия.

Опрос

• 9
• 2
• 5
• 12
• 0
• 2
• 0
• 0