Антон четыре года скрывался от лукашистов в родных Барановичах — задержали, когда решил сдать на права
Строитель Антон Храмеля бросал гранаты на протестах в Барановичах, а затем четыре года скрывался от силовиков в родном городе. 31-летний мужчина рассказал «Нашай Ніве», как ему это удавалось и почему не стоит думать, что в 2025-м репрессии утихли. Парень ни о чем не жалеет: «В брестском СИЗО нам попадала газета «Беларусь сегодня». И там вполне серьезно пишут, что поляки набирают воду в тазик и моют ей ноги, а потом ею же моют посуду. В такие моменты понимаешь — не зря я сижу! Я выходил для того, чтобы моему сыну никогда в жизни не пришлось читать таких газет».
«Байсол» открыл сбор, чтобы помочь Антону и его семье обустроиться за границей — поучаствовать можно здесь.
«Судья говорит — мол, повезло тебе, Храмеля»
Летом 2020-го Антон Храмеля вернулся в родные Барановичи с вахты в России. Мужчина работал там с 2014-го — в том году, вспоминает он, работы на стройках в Беларуси стало меньше, и пришлось искать счастья в России.
8 августа 2020-го Антон приехал в Барановичи, и уже 9 августа вышел на послевыборный протест. Когда в протестующих полетели дымовые и светошумовые гранаты, парень начал их рефлекторно отбрасывать в сторону, и одна из гранат взорвалась прямо в его руках. Голень ему прострелили резиновыми пулями.
«Осколки гранаты попали в веко и бровь. Также был очень сильный термический ожог, сначала боялся, что след останется на всю жизнь. Вся рука была красная, на ней появился большой волдырь», — вспоминает Антон.
На том митинге его задержали и избили в автозаке, далее Антон получил пять суток ареста. 16 августа парень снова пошел на протесты, а дальше поехал работать на вахту в Россию.
Но он помнил о событиях 9 августа:
«Поскольку я отбрасывал гранаты, опасался, что на меня заведут уголовку, хотя они меня и отпустили тогда. Единственное, что когда судья приехала давать мне пять суток, в комнату зашел конвоир и принес стопку бумаг — сказал, что у него дополнение по Храмеле.
Они тогда уже записали у себя ручкой, что мне дают пять суток. Так судья и говорит — мол, повезло тебе, Храмеля. Это был знак, что больше мне, возможно, везти не будет».
Через несколько месяцев Антон познакомился со своей нынешней женой, тоже жительницей Барановичей, а позже перебрался к ней жить. На вахты он больше не ездил, поэтому пришлось искать работу в родном городе. Нужно же было и обеспечивать семью: у Антона родился сын, а у его жены было еще два ребенка от первого брака.
«Неужели они не знают, что я женился и у меня родился сын?»
Еще задолго до брака пришло понимание — догадки об уголовке небезосновательны. 9 августа, когда парня задержали, за решеткой он оказался вместе с братом, и того брата ГУБОПиК начал вызывать на беседы. Каждый раз на таких вызовах силовики интересовались Антоном, так как имели видео с ним с протестов. Также у Храмели были друзья-силовики, которые подсказывали, что ГУБОПиК им интересуется.
Пришлось перейти на более скрытный образ жизни:
«Когда я приехал из России, мы оформили сим-карту на жену. Работал на стройке неофициально. На такой работе лучше платили, но более важно, что ко многим из моих знакомых приезжали именно по месту работы».
Антон старался не ходить туда, где его могли задержать, но считал, что обычный патрульный знать его не будет. Ему передавали контакт следователя и просили связаться, но мессенджеры у Храмели были на российском номере — получалось сделать вид, что он сейчас не в Беларуси.
5 февраля 2022-го, несмотря на желание не светиться, Антон вступил в официальный брак со своей нынешней женой. Тем временем силовики не снижали уровень внимания к нему:
«Милиция приезжала по адресу, где я жил в детстве и откуда уже давно уехал. Все четыре года, пока я прятался, они приезжали только на место моей регистрации. Очень удивлялся — как же у них все не связано? Неужели они не знают, что я женился и у меня родился сын? А они все ходили к моей бабушке, где я прописался в течение этого времени.
В 2024-м они вызвали на беседу мою жену. Она им сказала, что мы разводимся: мол, я поехал жить в Россию и бросил ее с детьми. Все это она говорила специально, чтобы они не ехали к нам домой».
По данным Антона, интересовались им не рядовые барановичские губопиковцы — его дело вел Следственный комитет. Парень отмечает, что силовики не сообщали о заведенной уголовке, а просто приезжали с обыском к его бабушке и вызывали на неофициальные беседы его брата
Сам Антон надеялся, что после выборов-2025 Лукашенко, по его словам, «угомонится и отстанет от всех». Но репрессии 2025-го года парень описывает как «новую волну».
«Пришла бумага, что уголовку в отношении меня закрыли из-за «отсутствия состава преступления»
В 2024-м опасения Антона касательно уголовки подтвердились:
«Жену вызвали на допрос. Она пошла туда, я на всякий случай взял ребенка и уехал в деревню. В это же время вызвали моего брата.
Все четыре года они показывали брату снимки с протестов, где я стоял анфас. И в июне 2024-го, когда жену с братом вызвали, они сказали [силовикам], что на фото не я. Через неделю-две после того, как они сходили к тому следователю, пришла бумага, что уголовку в отношении меня закрыли из-за «отсутствия состава преступления».
То уголовное дело было заведено по 342-й статье УК, части первой («Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок»). Антон вспоминает, что то закрытие уголовки сделало его менее бдительным — мол, репрессии утихли.
Поскольку жизнь стала более спокойной, Антон с женой решили пойти учиться на права — в семье есть маленькие дети, и поэтому нужно иметь машину. Отучились без проблем. Но в феврале 2025-го, когда пришло время экзамена, Антону сдать его не удалось.
«Когда мы с группой заполняли анкеты, меня вызвали в фотостудию. Я зашел, меня там ждал оперативник, он попросил пройти с ним. Дальше уже все было понятно», — вспоминает он задержание.
В телефоне парня нашли подписку на «экстремистский» аккаунт — Антон говорит, что этой группы у него не было. За ту подписку парня отправили в ИВС на десять суток. А пока оперативник оформлял задержание, ему несколько раз звонили: силовик говорил в тех разговорах, что оформляет человека по уголовной статье 342, хотя на то время у Антона не было и административной статьи.
Через двадцать суток в барановичском ИВС Антона, уже с обвинением по уголовной статье, отправили в брестский СИЗО. Речь снова шла о статье 342 — той самой, уголовку по которой закрыли в 2024 году.
«Когда я был в брестском СИЗО, меня завели в кабинет, чтобы поставить на профучет. Там была интересная схема. Есть несколько видов профучета, и людей с политическим профучетом обозначают желтым цветом. И вот в той схеме было очень-очень много желтых табличек, то есть было видно, что политических сидит много.
И когда мы по коридорам ходили на прогулку, очень редко попадались камеры, где не было бы желтых бирок».
У следователя, говорит Антон, были кадры, на которых он отбрасывал те гранаты 9 августа, но система распознавания лиц не срабатывала, и от Антона требовали самому признаться, что на фото он. Было и психологическое давление, и избиение. Но парень подтвердил, что на тех кадрах действительно он, только после того, как силовики пригрозили отправить за решетку его жену.
«Сын плакал: папа, ты больше никогда не уедешь от нас?»
28 мая 2025-го Антону присудили два года химии с направлением. Он говорит, что понимал — у силовиков могут быть на него и другие видео, то есть он не в безопасности.
Пришлось принять решение об эмиграции. Оно было сложным еще и потому, что в семье почти не осталось денег — много ушло на недавний ремонт и на адвоката для Антона:
«Хотя денег и не было, но, наверное, нас подтолкнуло уехать желание быть вместе и страх, что нас могут разлучить еще на очень продолжительное время.
Главным фактором, наверное, стало то, что младший сын очень ко мне привязан. Когда меня посадили, все три месяца моего отсутствия он ежедневно спрашивал, где я, плакал по ночам. А когда я вернулся, он со слезами и дрожащим голосом спросил: папа, ты больше никогда не уедешь от нас? И мы решили, что это знак».
Еще одним знаком для семьи было освобождение Сергея Тихановского. Вдохновленные, Антон с женой решили обратиться в «Байсол» за эвакуацией, и 5 июля оказались в Литве.
Парень ни о чем не жалеет:
«В брестском СИЗО мы выписывали газету «Беларусь сегодня», просто чтобы можно было хоть что-то читать. И там совершенно серьезно пишут абсолютную чушь, что поляки набирают воду в тазик и моют ей ноги, а потом ей же моют посуду. В такие моменты понимаешь — не зря я сижу! Я выходил ради того, чтобы моему сыну никогда в жизни не пришлось читать таких газет».
«Байсол» открыл сбор, чтобы помочь Антону и его семье обустроиться за границей — поучаствовать можно здесь.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ«Я был в такой ж*пе, но посмотрите на меня». Ставки довели белоруса до дна — он рассказывает, как выбрался назад
«Я хочу справедливости — и для женщин, и для себя». Искренний разговор с Андреем Стрижаком о скандале с дикпиками, зависимостях и будущем
Смерти нет. Как режиссерка Дарья Жук стала матерью, а через полтора года похоронила своего ребенка
Комментарии
Ні Лойка, ні Шрайбман, ні Кавалеўскі не сцвярджалі, што рэпрэсіі скончыліся.
Але яны дакладна ведаюць адно: людзей трэба вызваляць.
І калі дзеля гэтага давядзецца ісці на кампраміс — гэта варта таго.