«Восстания таких размеров в Беларуси никогда не было». Историк рассказал, чем уникален 2020-й и что мы возьмем из него в будущее
В пятилетие начала протестов-2020 рефлексируем вместе с историком Павлом Терешковичем о тех днях, которые изменили белорусов. В августе 2020-го белорусам не хватило нескольких тысяч решительных людей, но когда-нибудь изменения в стране точно будут, уверен Терешкович.
«На улицы выводила не только ситуация с ковидом, но и потребность в адекватной власти»
«Наша Ніва»: События 2020-го — победа или поражение для белорусской нации?
Павел Терешкович: Я бы не ставил вопрос так радикально, посмотрим, что будет дальше. Но можно сказать, что это абсолютно неординарное явление в белорусской истории, потому что никогда раньше не было ничего подобного.
Я склонен называть эти события революцией, но можно назвать их и народным восстанием. И если придерживаться второй формулы, можно сказать, что восстания таких размеров в Беларуси никогда не было.
Если мы возьмем историю Беларуси за последние два с половиной столетия, увидим: если что-то подобное происходило, это всегда было эхом событий, происходивших за пределами Беларуси. Возьмем восстания от Костюшко до Калиновского — очевидно, что их центром все же была территория Польши.
Если говорить о событиях начала 20-го века, революциях 1905-го и 1917-го годов, их эпицентр опять-таки был не в Беларуси. Или возьмем 1991-й год, распад СССР и образование независимой Беларуси — это было эхо событий, происходивших где-то далеко.
А вот в 2020-м белорусы впервые продемонстрировали, что они не объект истории, а субъект. Мне кажется, в этом основной смысл того, что произошло пять лет назад.
«НН»: Почему такое проявление субъектности белорусов вообще стало возможным?
ПТ: Во-первых, на рубеже XX и XXI веков многое изменилось. Продолжалась урбанизация, все больше белорусов переселялись в города, а такие события [как в 2020-м] — это прежде всего городские, особенно столичные события. В городах выросло новое поколение белорусов, не связанное с урбанизационным бумом 1960—1980-х годов. Это были уже горожане во втором и третьем поколении — с иным отношением к своей жизни.
Также значительно повысился образовательный уровень белорусов, количество людей с высшим образованием. В 2020-м таких людей было очень много на площадях и улицах.
И насколько бы ни была консервативной экономическая политика режима, который желает сохранить все «самое лучшее» с советских времен, за последние 30 лет все-таки изменилась структура трудоустройства. В начале 90-х большинство белорусов работали в промышленности и сельском хозяйстве, а в 2020-м больше всего белорусов работало в сфере услуг. Общество модернизировалось, начало больше соответствовать современным тенденциям.
Также изменилась структура трудоустройства по государственному и негосударственному сектору. В середине 90-х основным работодателем было государство, а в 2020-м — уже частный сектор.
Есть еще один момент, на который, возможно, обращают меньше внимания. Несмотря на то что на протяжении всего существования режима Лукашенко оказывалось давление на гражданское общество, третий сектор все же продолжал работать. Гражданское общество сформировалось, существовали сотни организаций — и это стало особенно заметно по тому, сколько из них было уничтожено после 2020 года. Возможно, в 2010-е казалось, что все, что делает гражданское общество, не имеет никакого эффекта, — но во время протестов выяснилось: вся эта работа была не напрасной.
По тому, что я слышал от людей на площадях и улицах, было видно, что в общество проникли эти идеи — идеи общественного договора, идеи о том, что мы платим государству налоги, о разделении властей и так далее. Хотя режим и стремился все это вытеснить, это вошло в сознание людей. На улицы их выводила не только ситуация с ковидом, но и потребность в адекватной власти, которая бы была подотчетна народу.
«2020-й был неизбежен»
«НН»: Белорусы в 2020-м повзрослели как нация?
ПТ: Безусловно. Вы спрашивали у меня, были ли те события победой или поражением. Можно сказать, что та революция не достигла победы, но такие революции — это необходимое условие становления нации. Далеко не все революции в 19-м и 20-м веке приводили к победе, но без них становления нации не произошло бы.
«НН»: Это становление нации должно привести к более ощутимым изменениям в Беларуси?
ПТ: Да, изменения безусловно будут, и у режима нет перспектив. И речь не только о его политической структуре, которая больше напоминает устройство 17-18-го веков и абсолютно не соответствует современному обществу.
В экономическом плане этот режим не способен к развитию. Он превратил Беларусь в одну из самых нищих стран Европы — если посмотреть на уровень зарплат, то это просто стыд.
«НН»: События 2020-го на сегодня — перевернутая страница?
ПТ: Не думаю, что это перевернутая страница, оно не закончилось. Это видно по всему. Видно по тому, как ведет себя режим, как не может остановить репрессии, потому что они стали его сущностью, без которой он не может жить.
Это видно и по тому, насколько активно себя ведет белорусская эмиграция. Мне кажется, в истории Беларуси никогда не было такой активной и многочисленной эмиграции. Конечно, можно сравнивать с началом 20-го века или с тем, что происходило после Второй мировой войны, но, по моему мнению, сейчас эта активность все же наибольшая.
Ну и важно, что происходит внутри Беларуси. Я вижу множество признаков того, что процессы, которые там происходят, пусть и приостановлены или скрыты, но страница далеко не перевернута.
«НН»: Приходилось слышать мнение, что лучше бы 2020 года не было — мол, тогда не случилось бы ни репрессий, ни эмиграции в таком масштабе, ни столь сильного давления на белорусскую культуру. Что вы об этом думаете?
ПТ: У меня тогда другой вопрос: а что, можно было отменить 2020-й? Сказать белорусам — мол, сидите под плинтусом и не выходите?
Каждый, кто был в Беларуси в те времена, чувствовал, что ненависть к режиму просто переполняет [людей], и остановить это невозможно. Режим во многом спровоцировал эту ситуацию, в том числе и лично Лукашенко с его отношением к ковиду. К этому присоединилось то, что было накоплено в предыдущие десятилетия, и люди вышли на улицу. Мне кажется, это нельзя было остановить.
«НН»: То есть 2020-й должен был произойти?
ПТ: Да, это было неизбежно.
«Не хватило нескольких тысяч или может даже нескольких сотен решительных людей»
«НН»: Страна в 2020-м изменилась необратимо? Возможен ли новый 2019-й год?
ПТ: Речь же не только о белорусах, но и о режиме, а он на такое не способен. Я не вижу возможности какой-то либерализации. Режим не обладает гибкостью, но дело не только в этом. Видно, что у режима очень сильный страх со времен протестов.
А вот возможен ли новый 2020-й? Безусловно. Для этого нужно окно возможностей, и раньше или позже оно появится.
«НН»: Что события 2020-го открыли в белорусах?
ПТ: В первую очередь они открыли просто невероятную готовность к социальной солидарности. То, как она проявлялась тогда — мне кажется, это уникальное явление не только для белорусов, но и для нынешнего человечества. Эта готовность к солидарности и взаимопомощи, которая не воспитывалась политической системой.
Здесь можно говорить и об открытии себя. Во время акций 2020-го тема истории, идентичности и языка не звучала так сильно, как тема социальной и политической справедливости. Но после окончания их активной фазы, когда значительная часть активистов оказалась в эмиграции, произошло такое открытие себя, открытие ценности собственной истории, идентичности.
В последние годы я наблюдаю на ютубе и в телеграме настоящий бум ресурсов, посвященных белорусской истории. Никогда раньше я такого не наблюдал в новейшей истории белорусов. Это очень радует. Особенно удивляет, что наиболее популярными становятся каналы, которые ведут непрофессиональные историки. И я вижу, как эти люди меняются в процессе своей работы.
«НН»: Что из 2020-го нам нужно оставить в прошлом, а что — сохранить как часть нашей коллективной памяти?
ПТ: Во-первых, нам нужно зафиксировать все то, что было. Нужно, чтобы оно не просто было зафиксировано, а вылилось в книги, монографии, документальные ленты, чтобы эта память была материализована.
Конечно, еще нужен анализ, почему тогда не получилось и что нужно делать, чтобы следующий 2020-й закончился безусловной победой демократии.
«НН»: Если бы революция в 2020-м победила, были бы мы готовы к той победе?
ПТ: А почему нет? По тому, что я слышал на площадях и улицах, у людей уже была сформирована адекватная картина того, каким должно быть современное государство. Их были сотни тысяч, и они были готовы. Другое дело, что для решительных действий не хватило лидеров.
Думаю, если бы Лукашенко в тот самый день улетел на своем вертолете, а не возвращался во дворец, история Беларуси сложилась бы по-другому.
Люди были готовы демонтировать систему. Другое дело, что они были абсолютно не готовы к каким-то насильственным действиям. Возможно, это другая сторона той деятельности, которую проводило гражданское общество до 2020-го, когда все время повторялась идея — мол, выйдет 100 тысяч на площадь, и режим завалится. Это повторялось после протестов и в 2006-м, и в 2010-м.
Все были проникнуты мыслью, что достаточно просто выйти и ничего больше делать не нужно, но выяснилось, что нужно. Не хватило буквально нескольких тысяч или может даже нескольких сотен решительных людей, которые бы сделали решительный шаг.
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ
Комментарии