«Я их ни о чем не просил и тем более — высылать меня с родины». Депортированные политзаключенные резко ответили Ковалевскому. Не обошлось без оскорблений
«Валера, ты реально становишься лукашенковским подпевалой». — «Юра, не тебе меня учить мудрости».
Бывший политзаключенный Евгений Афнагель, который 11 сентября 2025 года вышел на свободу с большой группой политзаключенных и был вывезен в Литву, на своей странице в фейсбуке обратил внимание на статью «Почему ЕС не должен взаимодействовать с режимом Лукашенко в Беларуси» с сайта European Democracy Hub.
«Диалог с Лукашенко не только неразумен и морально неправилен, но и контрпродуктивен для жизненно важных интересов безопасности Европы. Переговоры с диктатором — это ошибочная стратегия по пяти причинам.
— Взаимодействие последовательно проваливалось и придает легитимность.
— Санкции действуют, а взаимодействие подрывает их эффект.
— Беларусь продолжает движение к тоталитаризму.
— Пропаганда режима служит целям авторитаризма.
— Взаимодействие вознаграждает режим за его преступления в Украине.
Европейский союз должен придерживаться своей принципиальной линии — изолировать режим Лукашенко, усиливать давление на него и одновременно действовать стратегически, чтобы ограничить использование территории Беларуси для военных целей России», —
коротко передал содержание Афнагель и дал ссылку на оригинал статьи на английском языке.
В свою очередь, руководитель Агентства евроатлантического сотрудничества Валерий Ковалевский не согласился с мнением авторов статьи и Евгения Афнагеля:
«Получается парадокс или горькая ирония: переговоры и снятие санкций позволили вас освободить и вернули вам права и свободы, необходимые, чтобы высказывать свое мнение. И этими правами вы пользуетесь, чтобы утверждать, что этот подход ошибочен, ставя под сомнение сам механизм, который освободил вас и может освободить 1200 других политзаключенных, для кого жизнь на свободе важнее смерти в тюрьме в борьбе с режимом».
Андрей Войнич, который также был освобожден 11 сентября, на это заметил, что «схема гипотетическая», так как «на одного «освобожденного» сразу 1-2+ сажают новых».
Однако Ковалевский с ним не согласился: «В смысле гипотетическая? Освобождено более 400 человек. Это теория? До этого «санкции, которые работают», не освободили никого. Репрессии продолжаются, но не в таких соотношениях, и продолжение освобождений не должно останавливаться».
Когда Войнич попытался доказать, что «освобождение — сомнительное достижение, так как то количество, которое было лишено родины и возможности нормально жить, несопоставимо с тем, сколько людей подвергается репрессиям уже после освобождения», Ковалевский ответил:
«Возможности жить дома лишены не только освобожденные, но и сотни тысяч, которые вынужденно уехали после 2020-го. Некоторые из тех, кто был освобожден по помилованию, вынуждены были выехать из Беларуси из-за невыносимых и опасных условий. Так что эта потеря понятна многим. Абсолютное большинство освобожденных обратно в тюрьму не просится, а дорожат безопасностью и пользуются восстановленными правами и свободами. В дальнейшем нужно не мешать освобождению других, а способствовать этому».
У Ковалевского также поинтересовались, почему он пишет про «более 400 человек освобожденных». На это он ответил: «По помилованиям примерно 330 и по американскому треку более 70».
В дальнейшей дискуссии руководитель Агентства евроатлантического сотрудничества заметил, что заявления вроде «вместо 50 освобожденных стали политзаключенными 100» без ссылок и конкретных данных выглядит манипулятивно.
«Не все задержанные становятся политзаключенными, а те, кто признаны сегодня, могли быть задержаны год назад. Правозащитники не дают внятных объяснений, а для политизированных структур удобно ссылаться на цифры без контекста.
Некоторые медиа также без оглядки на специалистов выдают драматические заголовки и не отделяют личное мнение от экспертизы. В результате получается публичная дискуссия с каким-то нездоровым противопоставлением «освобождения против репрессий, что важнее». Короче, тема политизирована и много примеров злоупотреблений, причем больше всего теми, кто самим делом освобождения не занимается», — доносил свою позицию Ковалевский.
Здесь к дискуссии присоединился Юрий Зенкович, который был освобожден 30 апреля 2025 года в результате переговоров американцев с Лукашенко.
Бывший политзаключенный упрекнул Ковалевского: «Ты реально становишься лукашенковским подпевалой. Да, есть моральная дилемма. Только мы оба знаем, что Евгений и остальные вышли практически бесплатно (как и я, кстати), так как санкции с «Белавиа» сняли символические, а реальные санкции остались».
На это руководитель Агентства евроатлантического сотрудничества резко ответил:
«Спасибо за мнение, Юра, но не тебе меня учить мудрости. Твой довод только подчеркивает, что освобождения по американскому треку до сих пор — результат прежде всего переговоров».
На этом моменте к дискуссии присоединился ветеран движения за демократию и национальное освобождение Максим Винярский, который, как и Евгений Афнагель, вышел на свободу 11 сентября. Он заметил:
«Переговоры с террористами имеют смысл, если террорист отказывается от актов террора и меняет свое поведение, а так это скорее «поощрение», чем что-то другое… Я, например, их ни о чем не просил, уж тем более — высылать меня с моей родины… [Нужно] давить их по максимуму».
С такой позицией Ковалевский не согласился и стал убеждать:
«Переговоры с кем угодно имеют смысл, если они ведут к результатам. Эти результаты есть. Кроме тех, кто был готов оставаться в заключении, есть те, кто дорожит свободой, и это желание нужно уважать и содействовать усилиям освобождать людей, особенно с учетом опасных условий содержания в тюрьмах».
Когда Винярский попытался доказать снова, что снимать санкции до того, как «узурпатор и преступник (…) изменит свое преступное поведение, аморально и контрпродуктивно», Валерий Ковалевский ответил:
«Пока вы разговариваете лозунгами, дело делается, людей освобождают. Переговоры, которые предусматривали снятие санкций с «Белавиа» — первые с 2020 года — привели и к вашему освобождению, благодаря чему можно услышать ваше мнение о вредности переговоров».
Позицию Винярского, однако, поддержал Юрий Зенкович.
«Я не хотел тогда и не хочу сейчас оставаться в заключении. И я — политзаключенный. Поэтому я имею право высказываться.
Если цена освобождения — реальные уступки, то на место освобожденного режим быстро посадит двух новых. Тогда освобождение контрпродуктивно, так как не решает проблему, а увеличивает ее.
Нельзя кормить крокодила, так как это тупое и безжалостное животное», —
написал Зенкович и отметил, что он отражает «не только свое мнение, но и большого количества (нескольких сотен) бывших политзаключенных».
«Санкции с «Белавиа» сняли символически. В таком формате да, освобождение имеет смысл. Но если будут снимать реальные санкции, я (и другие политзаключенные) против», — уточнил бывший политзаключенный.
«Мы обсуждаем это в закрытых чатах, и абсолютное большинство согласно с теми тезисами, что я выше написал, — заверил Зенкович и спросил Ковалевского:
— А вот ты на кого работаешь? И чьи интересы отражаешь?»
«Я работаю над освобождением политзаключенных, которые, как и ты, не хотят оставаться в заключении, — ответил Ковалевский и продолжил:
— Среди освобожденных есть разные взгляды, и каждый заслуживает уважения к этому праву высказываться. Но те, кто остается в тюрьмах, сейчас публично свое мнение высказать не могут.
Ты же тоже не можешь утверждать, что все освобожденные политзаключенные придерживаются одного мнения, которое совпадает с твоим, — заметил Ковалевский.
На это Зенкович отметил: «Абсолютное большинство, я бы сказал, что 75%+ — да».
И его позиция во время нахождения в тюрьме тоже такая — не любая цена за свободу стоит оплаты. «Так что как бы мне ни хотелось выйти, но определенные предложения я откидывал как недостойные. Думаю, что другие ПЗ (политзаключенные — НН) со мной согласятся в своем большинстве».
На это руководитель Агентства евроатлантического сотрудничества ответил, что у «любой цены» есть широкий диапазон, одного определения нет. «Думаю, на человеческие жертвы ради освобождения политзаключенных никто не согласился бы».
По мнению Ковалевского, «оптимально было бы, если бы режим ушел и людей освободили бы именно демократические силы», однако «это сейчас недостижимо, поэтому нужно пользоваться имеющимися инструментами».
«Не думаю, что кто-то из политиков может сейчас дать гарантии, что при имеющейся стратегии давления, степени влияния демсил на ситуацию в стране и готовности западных партнеров действовать, политзаключенные будут освобождены через год или даже через два», — заметил Ковалевский.
Позже Юрий Зенкович оставил сообщение, в котором отметил: «Единственный возможный предмет диалога с ним (Лукашенко — НН) — освобождение заложников до того, как он получит что-то конкретное».
Комментарии