Бывший вратарь Геннадий Тумилович остался в Израиле без работы и попал в чёрные списки банков

Тумилович перечисляет сложности, с которыми столкнулся в Израиле.

— Язык, который не учится. Видимо, у меня уже деменция развивается бурными темпами. Работы — ноль. Потому что весь Израиль сидел и ждал, когда приедет Тумилович. Приехал — и оказался на*** никому не нужным. Обычная такая ситуация. У меня заканчиваются все тренерские лицензии: одни надо продлевать, другие — сдавать заново. Пока как-то так. За полгода в Израиле я успел так удивить банковскую систему, что оказался во всех черных списках. У меня рейтинг 150 из 1000. Это такой уровень, когда тебя даже не должны к банку подпускать. Я подхожу к банку, вылетает охранник с ружьем и говорит: «Иди на*** отсюда». Немного все в шутливой форме подаю, но ситуация очень плохая.

— А как оказались в черных списках израильских банков?

— Здесь чековые книжки еще существуют. Ну, я взял и выписал себе несколько чеков на десятку. Думал, я их себе на депозит положил. Открываю счет — 10 тысяч шекелей лежит! Думаю: «Ух ты, хорошие чеки!». А оказалось, что если через три дня ты их не оплачиваешь, то они считаются неоплаченным долгом. А здесь это самый страшный грех. Один неоплаченный чек — еще хорошо, а три — это уже катастрофа. Всё, я сейчас не могу ни кредиты взять, ни оплачивать ничего в рассрочку. Банковскую карту, грубо говоря, в задницу можно засунуть.

— То есть это чисто по незнанию правил в новой стране?

— Да, так и есть. В банке пытался это объяснить, копии документов показывал. Но мое отделение отправило сведения в главный банк. Там подтвердили, что три неоплаченных чека — это уже п***а. И это на очень продолжительный срок: кто-то говорит, что на год, кто-то говорит — что на четыре. Ну и отсутствие стабильных поступлений на карту дает о себе знать.

Всё это еще и на семью влияет. Из-за всей этой ситуации жене тоже непросто. Вот получается, что теряю семью. А семья — это то, что меня еще держало на плаву, но сейчас тяжело. (…)

— Вы же работали тренером в местном клубе. Что случилось?

— Это был пляжный футбол. Чемпионат Израиля длился месяц, еще один месяц готовились — вот и весь сезон. Пляжного футбола здесь, по сути, нет даже на бумаге. Нет сборной Израиля. Были попытки её создать, но федерации футбола вопрос не очень интересен. Нужны телевидение и спонсоры, чтобы вид спорта продвигать. На данный момент бьюсь головой о закрытые двери.

— Деньги, когда работали в израильском пляжном футболе, были?

— Нет, конечно. Деньги можно было только про***ть, а не заработать. Профессиональных команд нет в принципе. Грубо говоря, я собрал команду, ты собрал команду и еще шесть наших друзей собрали команды. Кто по мячу через раз попадает — подходит. Сыграли за месяц и про пляжный футбол счастливо забыли. Федерация говорит, что ни денег, ни спонсоров нет. Единственный плюс — провожу индивидуальные тренировки вратарей на песке. Все занимаются большим футболом, поэтому тренировки могу проводить только по выходным. Для поддержания штанов этого мало.

— Израиль — дорогая страна?

— Раньше думал, что самые дорогие страны — Швейцария, Монако, Сингапур. Какое, блин?! В Израиле не ценник, а что-то вообще нереальное. Для меня это не то, что неожиданность, я просто о***л. Если работать на обычной работе (не говорю там про всяких айтишников), то нужно минимум 18 часов в сутки работать, чтобы спокойно оплачивать квартиру и более-менее нормально жить. Не всё так сладко.

Когда играл в Израиле (с января по июль 2000‑го в составе «Хапоэль Ирони». — Tribuna.com), у меня уровень заработка был довольно приличный. В Израиле тогда платили чуть больше, чем в среднем клубе российской премьер-лиги. Если такие зарплаты, разве ты замечаешь цены?

— Государство в Израиле помогает?

— Полгода для репатриантов была ежемесячная выплата в размере 2000 долларов. С ней было намного легче, сейчас же — х***во. Эта помощь закончилась. А моя инвалидность никуда не делась. То есть нужно подтверждать не только лицензию, но и инвалидность. На вид держусь, смеюсь, но всё это на морально-волевых.

— Откуда у вас инвалидность?

— У меня третья группа, Чернобыль, щитовидка. У нас же с онкологией в Беларуси всё пышно, её просто нет. Больницы переполнены, но это «непонятно» кто и «непонятно» что они там делают. Это если послушать наших деятелей, дол****в. Только за счёт оптимизма держусь. Тяжёлый физический труд мне противопоказан. Можно сказать, дядька Геник сдувается потихоньку.

— То есть даже на стройку или грузчиком пойти не можете?

— Всё пробовал, много где работал. Мне 54 года, здоровье уже не то, всё сложно. Врачи разрешения не дают. А когда на свой страх и риск разгружал контейнер, то потом неделю встать не мог. Думал, что умру.

В общем, по здоровью вопросы большие — спорт, с**а, не добавляет здоровья. Сейчас проверяют, крутят-мутят, анализы-шманализы. Ищут, как мне продлить жизнь, но что-то пока ничего не находят. Раньше плюнул бы уже, но тут реально хреново себя чувствую через день. Плюс дочка маленькая, нужно на ноги поднимать.

А в педагогической сфере [чтобы работать] язык нужен — это основная проблема. Вечером, бывает, покуришь — заговоришь, а утром уже ничего не помнишь.

— В большом футболе без иврита никак?

— Сначала нужно подтвердить лицензию. Если работать где-то в академии, то иврит нужен. Ко мне уже на индивидуальные тренировки ивритоговорящие приходят, процесс идёт. Тем более в моём городе почти все по-русски говорят, израильтянина настоящего встретить очень трудно.

• 0
• 0
• 0
• 2
• 1
• 2
• 0
• 0