«Я не хочу тут грустить по поводу белорусского языка, но объективно, к сожалению, в силу разных факторов он еще недостаточно развит», — заметила общественная активистка из Витебска Ольга Карач в одной из дискуссий в Фейсбуке.
Вот, например, какие есть белорусские соответствия для российских терминов «унитаз» и «стояк»? — привела пример Карач. (Она имела в виду стояк канализационный.)
«Все, что есть [в белорусской терминологии] — это кальки с русского языка. В лучшем случае — с польского», — заявила Карач.
А когда ее высказывания вызвали шквал возмущения, она вошла в раж:
«Хамство — это отличительная черта белорусскоязычных людей, у которых даже аргументов нет, а только оскорбления и мат.
Почти каждый белорусскоязычный со второго-третьего предложения переходит на угрозы». И добавила: «Сторонников Лукашенко в белорусскоязычных кругах намного больше, чем среди остальных социальных [sic!] групп».
А также: «60 процентов населения ненавидит тех, кого они называют «бнфовцами».
В ответ полемисты обвинили филолога по образованию Карач в элементарном невежестве. Слово «унитаз» пришло в русский язык из латинского «Unitas» — названия испанской фирмы, которая в начале ХХ в. первой начала поставлять эту продукцию в Российскую империю.
Ольга Карач — активистка оппозиции в Витебске, бывший депутат горсовета. Она подумывает о выдвижении своей кандидатуры на президентских выборах.
В дискуссии Карач далее попыталась сгладить свои первые, слишком эмоциональные высказывания.
Она сказала, что сама хочет отдать ребенка в белорусскоязычный детсад и школу и готова участвовать в организации таких заведений: «Нужны серьезные государственные программы для развития белорусского языка, в том числе для развития терминологии, а не тупой кальки с соседних языков. Но вы имеете право со мной не согласиться и сказать, что на сегодняшний день белорусский язык богатый и развитый, и государственные программы поддержки ему не нужны», — примирительно написала она. Но
«титульный язык титульной нации — тот, на котором разговаривает большинство. В Беларуси это означает — русский. А не белорусский», — настаивает Карач.
«Кто еще доверяет Ольге Карач и считает ее перспективным политиком — с вещами на выход», — пошутила в ответ музыкальный руководитель яслей-сада из Минска Юлия Шарова.
«Карач становится очень удобной для режима с целью дискредитации оппозиции и гражданского общества в целом», — считает студент-белорус, который учится в Джорджтаунском университете в Вашингтоне (США) Валерий Ковалевский.
«Языковой вопрос в Беларуси — это такая тростинка, которая сломала спину не одному верблюду, — заметила журналистка Светлана Курс. — В той дискуссии есть намного худшие персонажи. И те белорусскоязычные, что там крыли матюками [в ответа Карач], и какая-то фееричная «учительница белорусского языка», рассказывающая о языке гнусные анекдоты, — отмечает Курс. — Почему-то от белорусскоязычных белорусов требуется голубиная кротость: тебе говорят, что язык и литература косые, кривые и хромые, а ты кротко повторяй: нет, дяденька и тетенька, «наш язык такой же человеческий». А зачем? Чтобы дяденька и тетенька от меня и языка моего не отвернулись. А зачем мне такие дяденьки и тетеньки? Это то же самое, что соседка придет и скажет мне: вон Мерил Стрип в Голливуде цветет, а твоя мамулька в костюмчике фирмы «Світанак» и в резиновых сапогах огород поливает. Так Мерил Стрип — королева, а твоя мама — ну, сама понимаешь. Как мне отреагировать? Защищать маму — глупость, потому что и она, и Мерил — превосходные. Я такой соседке скажу: а иди ты, Марфуша, лесом, чтобы я тебя не видела».
Светлана Курс удалила Карач из френдов.
Комментарии