«Первые две недели я рыдала в машине». Гродненская актриса уехала в Польшу и работает таксисткой
Актриса Ирина Купченко играла в гродненском драмтеатре, после увольнения пыталась организовать маленький независимый театр, вести курсы… Но все разрушилось из-за фактического запрета на работу и страха, что за ней придут силовики. Ирина не выдержала и начала новую жизнь в польском Гданьске, где сейчас работает таксисткой. Актриса рассказала «Нашей Ниве» о своей жизни, творчестве, пассажирах такси и о том, что поляки сегодня говорят белорусам.
«Не для такого театра я становилась актрисой»
Ирина Купченко уволилась из Гродненского областного драматического театра еще до всех политических событий 2020 года.
«Я поняла, что пора увольняться, в 2019 году. Мне разонравилась репертуарная политика нашего театра. «Совок» абсолютный, — рассказывает Ирина. — Я всегда говорила о белорусских предприятиях, что каждое из них — Беларусь в миниатюре, во главе со своим… понятно, с кем. Руководители выглядят по-разному, конечно, но мышление у них такое же.
Я поняла, что воспитывала себя не для такого театра и не для такого театра становилась актрисой. Написала заявление на увольнение, но меня не отпускали до истечения срока контракта.
В марте 2020 года я окончательно ушла. Но продолжала поддерживать отношения с актерами — все же это была большая семья. Мы дружили, а позже вместе выходили на митинги.
Хотя я и ушла из театра, у меня не пропало желание играть. Было желание создавать своё. Я попыталась организовать маленький частный театр — «Театр без названия». У нас было два спектакля, один из которых, «Солнечная линия» по Ивану Вырыпаеву, мы ставили с купаловским артистом Иваном Трусом. Режиссером был тоже купаловец Дима Тишко.
После 2020 года, кстати, Иван ушел из Купаловского вслед за Латушко, уехал в Питер и сегодня номинируется на «Золотую маску» — самую престижную театральную награду России.
Премьеры «Театра без названия» проходили в культурном центре «ОК16», который принадлежал «Белгазпромбанку» и был закрыт в связи с делом Бабарико.
Также мы показывали спектакли в Гродно, в ночном клубе, — из танцпола сделали партер».
«Однажды я достала коллегу из автозака»
На выборах 2020 Ирина была независимым наблюдателем в Гродно. 11-летнюю дочь отправила к родителям.
«Я была одна: дочь у родителей, муж в командировке. Этот ад после выборов я видела своими глазами», — вспоминает она.
«Так получилось, что однажды я даже достала свою коллегу из автозака, — вспоминает Ирина. — Ее завели туда, я подошла к сотруднику в оливковой форме и начала просить, чтобы ее отпустили.
Говорила, что мы актрисы, тут случайно, просила ее не бить. Тот говорил, что никого не отпустит. Сказал: «Ты хочешь с нею?» Я ответила «С нею не хочу, но и без нее не уйду!» Ну и как-то получилось, что подругу все же отпустили.
А спустя две недели ко мне явился участковый и принес повестку. Причиной стали снимки в моем инстаграме с митинга, я была с бело-красным зонтом. В конце декабря 2020-го был суд — статья 23.34, меня оштрафовали на 20 базовых.
В общем 2020 год пролетел так, будто это был один месяц. И он прошел для меня в постоянном страхе, в напряжении.
У нас шел ремонт дома, и мастера ходили в джинсах и черных куртках — я думала, что это силовики и боялась идти домой.
Когда сосед купил новый микроавтобус, я думала, что приехали за мной. Я жила в постоянном страхе. Видела статьи в «Желтых сливах» о себе, о друзьях».
«Мне было стыдно, что я не в тюрьме»
Но несмотря на всё это Ирина не хотела покидать Беларусь:
«Я пыталась восстановить свой маленький театр. После того как Иван уехал, я ввела на его место нового актера. Но моим арендодателям позвонили из Гродненского исполкома и намекнули, что сотрудничество со мной приведет к проблемам. Хотя спектакль никак не связан с политикой, он о быте семейной пары.
Я поняла, что площадку для спектакля мне никто не даст.
Раньше я организовала актерскую школу вместе с еще одной гродненской актрисой, но в феврале 2021-го мы выпустили последние группы. После этого я начала развивать свой авторский курс «Языковой фитнесс», это такая мастерская по техникам речи. На это не всегда хватало сил, было тяжело морально, плюс постоянный страх… Но и это не заставило меня уехать.
Триггером для меня стал август 2021-го и суд над блогером «Вадимати» [настоящее имя Вадим Ермашук. — НН]. Мы поехали в Лиду на процесс, нас не пустили, переписали наши данные. Самого блогера тем временем судили в помещении милиции, дали ему сутки.
А на следующий день мне пишут знакомые: «С тобой все хорошо? У тех, кто был на суде над Вадимом, проходят обыски».
Ко мне никто не приходил, но это чувство, что тебя могут забрать… Мне было очень страшно. Эту тревогу почувствовала и моя дочь.
От постоянного давления и страха я чувствовала себя так, будто перестала жить. Я ужасно устала, дошла до того, что мне было стыдно, что я не в тюрьме.
Но я посмотрела на дочь и поняла, мое состояние сказывается и на ней, а я несу за нее ответственность. Поэтому я решила уехать, хотя бы ненадолго, просто выдохнуть. Я хотела посмотреть на всё с расстояния и понять, как жить дальше».
Муж поддержал, но сам оставался в Беларуси. «Он говорил: лучше ты уедешь, чем ляжешь в психушку», — вспоминает Ирина.
Она оформила визу и вместе с дочерью уехала в Польшу.
«На днях меня кинул какой-то наркоман»
Купченко в Польше уже три месяца. Живет в Гданьске, снимает жилье, за двушку платит около 600 долларов.
«Я думала ехать в Вильнюс, но мне рассказывали многие, что в Польше проще с работой, там больше белорусская диаспора… В итоге я выбрала Гданьск. Плюс туда я ехала сразу работать, — говорит Ирина. — Я знала, что буду таксисткой, там уже работали мои знакомые. Выбор был небольшой: такси или гастрономия, но я с кухней не очень дружу. Поэтому решила сесть за руль.
Поначалу было очень тяжело. Первые две недели я просто рыдала в машине. Но возвращаясь домой, видела дочь и понимала, что обязана держаться.
Москва слезам не верит, и Гданськ тоже — за свое счастье и место под солнцем надо бороться. Я не делаю ничего плохого и не вижу причин стыдиться своей работы.
Интересно, что меня даже коллеги-таксисты иногда спрашивают: не страшно ли мне? Но об этом я даже не переживала, поскольку я за рулем давно, водитель опытный.
О том, что могут быть проблемы, какие-то пьяные клиенты, я даже не думала. Может, потому что я всегда всё идеализирую, не знаю. Но я действительно не рассматриваю минусы, стараюсь видеть только плюсы.
Хотя и бывают пьяные пассажиры, даже наркоманы. Бывают клиенты, которые навязчиво пытаются познакомиться. У меня друзья спрашивают, какие у меня средства обороны, но я не вожу ни газового баллончика, ни биты, ничего такого. Просто одним я улыбаюсь и кокетливо ухожу от такого разговора, а другим категорически говорю: «Я замужем!»
Однажды пришлось даже повысить голос, но в целом всё пристойно. Плюс когда-то я занималась восточными единоборствами, это немного меня успокаивает.
Хотя однажды и была история, когда я везла пассажира явно под какими-то веществами. Он странновато держал очень большой мобильник. И я невольно подумала, что если он меня этим мобильником сейчас тюкнет, то мне не помогут никакие мои единоборства.
А на днях меня просто кинул какой-то наркоман. Я везла его очень далеко, с остановкой, а он не заплатил и просто ушел. В такие моменты очень обидно, как-то кажется, что тобою морально воспользовались. Что же касается денег, то пишешь в свою службу поддержки, они обычно компенсируют.
Но если говорить вообще, мне не страшно. Полицию пока вызывать не приходилось.
А еще сильно изменилось мое отношение к профессии таксиста. Раньше я все не понимала, почему водитель не может подъехать конкретно к той точке, которую я ставлю. А теперь вижу, что и навигаторы разные, и клиенты часто не понимают, что к ним бывает невозможно подъехать…
Когда-то я окончила музыкальную школа по классу фортепиано. И там есть такой момент, называется «читка с листа», когда играешь произведение, ноты которого видишь впервые. И в машине, когда я ехала по незнакомым районам, я представляла, что мой навигатор — это как ноты, а машина, руль — как музыкальный инструмент. А я — как музыкант (улыбается). И было немного проще.
Мне иногда говорят о моей работе: да ты в тепле, сидишь уютненько! Можешь говорить с людьми, ездить по красивому городу!
А на самом деле постоянно же что-то случается, в том числе и с машиной, постоянно приходится лезть под капот. Мои ногти от этого вечно сломаны.
Но самое тяжелое не это. Главная проблема — время уходит, а я не занимаюсь главным делом, актерским. Ведь как спортсмены должны поддерживать форму, так и актеры — они должны заниматься психофизикой. А если человек долго вне профессии, он дубеет. И я очень боюсь потерять свои навыки».
«В Беларуси у меня было всё, а здесь — ничего»
Зарплаты в такси разные, всё зависит от того, сколько работаешь, какие поездки, говорит Ирина.
«Зарплата раз в неделю. Но она очень разная. Плюс нужно заплатить за аренду машины, по всем договорам, это 600 злотых еженедельно — около 150 долларов.
Например, на прошлой неделе ко мне приезжала подруга и я работала очень мало. Заработала на руки только 150 злотых, меньше 40 долларов.
А до того за неделю я заработала на руки больше тысячи злотых (250 долларов), — говорит Купченко. — В понедельник был выходной, а потом ежедневно 7—10 часов за рулем, в пятницу и субботу работаю по ночам, иногда 12—15 часов.
Рекорд у меня был когда работала 19 часов подряд. Но после этого случился нервный срыв, просто от усталости. Да и там еще навалилось всего: деньги, которые я брала с собой закончились, я переболела короной, за время болезни накапала аренда за машину, плюс надо было устраивать дочку в школу, платить за жилье… Плюс всякие мелочи — банально сломалась плита в квартире. Короче, навалилось.
Но недаром говорят, что нам дается ровно столько, сколько мы можем вынести. Я выдержала, прошла эти испытания. И сегодня мне проще и морально, и физически.
Хотя у меня в Беларуси было всё, а здесь — ничего. Квартиру арендую, машину тоже…
Но я знаю, что это не навсегда, что это просто такой сложный период. Я учу язык, у меня есть планы, я веду переговоры с режиссерами. Я думаю о дальнейшей жизни.
Кроме того есть надежда, что все изменится, и можно будет вернуться в Беларусь, восстанавливать культуру там.
Очень хочется взять и встряхнуть белорусские провинциальные театры — их очень мало хороших, К сожалению. Ведь как повсюду, так и в театрах. А я бы очень хотела поучаствовать в создании настоящего современного театра в нашей стране.
Сегодня я не скажу, что сожалею об отъезде. Потому что если бы не уехала, то не смогла бы посмотреть на ситуацию сбоку. У меня здесь произошла переоценка ценностей, просто невероятная: и касательно семьи, и друзей, и политической ситуации в стране.
Мне нужна была эта поездка. И если раньше мне было стыдно, что я не в тюрьме, то теперь я понимаю, что если я на свободе, то это не повод испытывать вину — у меня есть дочь, о которой обязана заботиться в первую очередь».
Дочь белоруски уже ходит в местную школу. Обучение на польском, но Ирина говорит, что малышка что-то начинает уже понимать. Тем более что в белорусской школе у девочки не очень складывались отношения с одноклассниками, поэтому в новой школе ей лучше.
«Дочка скучает по бабушкам, по подругам, по собаке… Но в целом она в порядке. Уже подружилась с девочкой-украинкой из класса», — говорит Ирина.
К тому же на какое-то время к ним в Гданьск приехал папа и муж.
«Он дефектоскопист. Это специалист, который проверяет трубы на дефекты. Работает с крупными предприятиями. Сейчас приехал к нам на какое-то время, у него работы не стало из-за санкций. Что бы ни говорили, мол, санкции не работают — но работы стало меньше», — отмечает Купченко.
«Белорусов не жалко, вы ничего не сделали»
«В Польше много украинцев и интересно, что они сами себя не любят. Они друг друга просто не уважают и открыто об этом говорят. Не раз сами украинцы мне говорили: упаси боже от работы с украинцами.
Поляки у меня иногда спрашивают: «Пани з Украины?» Я отвечаю, что из Беларуси, и такое ощущение, что поляки знают разницу. И среди самих белорусов такого негатива к своим нет. Как правило, у поляков отношение к белорусам позитивное.
Многие поляки солидарны с Беларусью. Они интересуются ситуацией, начинают расспрашивать об отдельных моментах, действительно ли у нас происходит то, о чем пишут. Однажды правда поляк мне сказал, что «нечего было лезть в политику», но я объяснила, что ни в какую политику как раз таки я не лезла.
А другой поляк как-то сказал: «Мне вас не жалко. Что вы сделали — вышли и всё? Почему до конца не дожали? Вы ничего не сделали. Уже все страны свободны, а вы этого терпели столько лет, позволяли ему сидеть у вас на шее и думали, что достаточно выйти на улицу, чтобы он вас послушался и ушел? Смешно».
Мне сложно много говорить по-польски, поэтому я не особо что-то отвечала. И хотя первой реакцией было защитить белорусов, но в чем-то я согласна со словами того поляка».
Комментарии