Возможно, именно здесь была темница Кейстута. Археолог приоткрывает секреты Кревского замка
Кревский замок — один из ключевых средневековых памятников Беларуси — в свете последних исследований раскрывается с новых сторон, разрушая стереотипы о своем виде и предоставляя ценный материал для понимания связи политических событий с развитием архитектуры и искусства XIV века.
Археолог Олег Дернович в подкасте Natatnik делится важными открытиями и гипотезами о настоящем значении замка.
Готический замок с византийской живописью
Когда в свое время в Кревском замке начались раскопки в главной башне-донжоне, археолог Олег Дернович оказался на хорошо знакомом месте: в 1989 году, еще студентом, он работал здесь в экспедиции Игоря Чернявского. Теперь ему самому нужно было раскрывать новый пласт истории замка.
Башня-донжон была последней оборонительной линией замка, в ней гарнизон мог еще держаться, когда остальной замок пал. Но это не только фортификационный, но и представительный объект.
«Очевидно, что здесь, в каменном помещении с печками и сводами, жили сами владельцы — Ольгерд или Ягайло», — объясняет историк.
Настоящей сенсацией стали находки монументальной стенописи, созданные в технике al secco, когда краска наносится на сухую штукатурку.
«Это уникальный художественный памятник, — объясняет Дернович. — В 2012 году мы достали 2000 фрагментов, и еще столько же в 1980-х. Всего уже 4000 кусков. И, по моим прогнозам, может быть еще 4000 — в завале цокольного яруса».
Фрагменты разные: от кусков краски до антропоморфных изображений, на которых отчетливо видны чьи-то глаза. Все это обрушилось вместе со сводами, когда в середине XV века замок был сожжен войском Свидригайло во время борьбы за власть. Когда башню-донжон восстанавливали, эти завалы не стали разбирать — теперь это настоящая находка для археологов.
Отдельным явлением стали сами своды. Археологи отыскали следы того, как в донжоне деревянные перекрытия были переделаны в каменные своды с центральным столбом. И эта сложная инженерная конструкция в XIV веке была редкой даже в каменных костелах.
Литовская коллега, исследовательница византийского наследия Гедре Мицкунайте, подсказала, что многие костелы исторической Литвы до конца XV века не имели сводов — только деревянные перекрытия.
«А здесь в Крево — в XIV веке — появляются очень ранние своды. И на тебе, это уже полный уникум, они расписаны стенописью!»
На фоне упадка фресковой живописи в Киеве и Северо-Восточной Руси после монгольского нашествия, кревские росписи — настоящий феномен.
В XIV веке фресковая живопись еще существовала в Пскове и Новгороде, но в Крево фрески появились в светском, а не сакральном здании. Дернович считает, что инициатором этой уникальной художественной программы был сам князь Ольгерд.
Найти фрески — только начало. Наибольшая сложность — восстановить, не имея никаких подсказок о первоначальном виде. Дернович отмечает: современные технологии, такие как 3D-сканирование и алгоритмы, могут в будущем помочь восстановить утраченную живопись. «Это фантастический сюжет для всей белорусской культуры».
Мост между культурами
Одна из главных гипотез происхождения кревских фресок, которой придерживается Олег Дернович — приезд артели художников из Пскова или Твери вместе с княгиней Ульяной, второй женой Ольгерда. В Пскове сохранилась византийская традиция росписи, которая исчезла в других землях Руси после монгольского нашествия.
Одна из зацепок — высокое качество штукатурки, благодаря которой художники почти не использовали белую краску, так как сама штукатурка давала идеально белый фон. Эта особенность совпадает с техникой, известной в Пскове.
«Готический замок с византийской живописью. Такой синтез для меня — это метафора всей нашей культуры», — говорит Дернович.
Эту культурную линию Дернович продолжает до сына Ульяны и Ольгерда — Ягайло, после Кревской унии ставшего королем польским. Именно вместе с ним и его двором, по мнению археолога, традиция византийской стенописи начала проникать в Польшу.
«Вы зайдите в часовню Святой Троицы в Люблинском замке, там даже есть такой портрет Ягайло, на котором он выглядит как Георгий Победоносец. Ну, разве что без дракона. В кафедре на Вавеле в Кракове тоже появляются фрески такого рода. А все это начинается здесь, в Крево».
Стенопись в Крево оказывается не просто локальным художественным явлением, а важным звеном в масштабном переносе культурных традиций, произошедшем благодаря матримониальной стратегии Гедиминовичей. Это еще раз подтверждает, что Крево — место уникальное не только с политической и исторической точки зрения, но и с культурной.
Время собирать фрески
«Фресками мы собираемся заняться, но только если сможем выкопать всю башню», — подчеркивает Дернович. Он отмечает, что перед исследователями проект большой сложности и финансовой тяжести, и призывает к государственной поддержке:
«Я буду писать, агитировать, контактировать… Но эта игра стоит того. Это суперуникально — и не только для Беларуси, как выясняется».
Сравнение с зарубежным опытом подчеркивает сложность задачи. Дернович упоминает, как в Литве при реставрации Медницкого замка попытались восстановить фрески, но получилось, по его словам, «абсолютно не то»: фантазии в духе Ренессанса, не имевшие ничего общего с археологически известным оригиналом.
Поэтому в Крево хотят действовать осторожно: выставить оригинальные фрагменты, пригодные для экспозиции, и попытаться восстановить отдельные сцены. Чтобы понять, как может выглядеть даже фрагмент такой сцены, Дернович специально ездил в Псков, в Святоянский монастырь.
«Я раньше воспринимал какие-то пятна как нечто загадочное. А потом понял: это часть одежды. И тогда все сложилось. Эталонные примеры очень важны».
Пока главная цель исследователей — сохранить фрески и как можно полнее изучить их, в том числе с химической точки зрения. Среди приоритетных направлений — анализ пигментов, в том числе проверка гипотезы о наличии на росписях редких и ценных соединений, таких, как египетская синяя. Но заняться этим основательно станет возможным только после того, как будет добыт и обработан полный массив материала.
Темница Кейстута и побег Витовта
Другим важным открытием раскопок стала находка арсенала: в замковом завале были обнаружены десятки арбалетных болтов. Болты лежали компактно, рядом с фрагментами ткани и мелкими предметами, что может свидетельствовать о существовании отдельного хранилища или ящика с оружием и подталкивает и к другим выводам.
«Все указывает на то, что в подвалах могла находиться тюрьма. Не утверждаю, что Кейстут сидел именно здесь, но мог сидеть — место соответствует. Рядом — часть арсенала, а выше — два жилых яруса, расписанные стенописью», — говорит Дернович.
Археологические открытия в Крево не происходят в изоляции от исторической традиции. Исследователи постоянно сопоставляют летописные сведения с материальными находками. Одно из ярких подтверждений — рассказ о побеге Витовта из башни.
Летописи утверждают, что Витовт сбежал через боевую галерею, и архитектура донжона подсказывает, что это возможно: вход в башню находился только на уровне третьего яруса, снизу выхода не существовало.
Чтобы покинуть помещение, нужно было подняться по каменной винтовой лестнице и попасть именно на боевую галерею — оттуда и произошел побег.
Легендарные кельмы
Вместе с документальным пластом археологи учитывают и местные легенды. Одна из них, записанная Федором Покровским еще в XIX веке, рассказывает о двух братьях-великанах, строивших Кревский и Медницкий замки и перекидывавших друг другу кельмы. В 2012 году, во время расчистки завала у замковой стены, была найдена тяжелая железная кельма — ее законсервировали и передали в Сморгонский музей.
Ее находка вызвала несколько гипотез. Во-первых, инструмент могли просто потерять — железо в средневековье было ценностью, поэтому случайно потерянные предметы — редкость. Во-вторых, возможен вариант строительной жертвы, когда в стену закладывали что-то значительное.
Кельма была найдена именно в забутовке между стенами, в слоях кирпича и раствора, что повышает вероятность второго объяснения — для средневекового человека такой жест мог быть вполне естественным, особенно если речь шла об ответственном строительстве.
Малые ворота
Одно из важнейших технических открытий последнего этапа раскопок касается так называемых малых ворот Кревского замка — прохода, расположенного на противоположной от главных ворот стороне. Долгое время их существование оставалось лишь гипотезой: названия ворот не сохранились в аутентичных источниках, а все проекции и реконструкции основывались на старых фотографиях и общей логике планировки. Проектировщики лишь приблизительно определяли их расположение, но окончательный ответ дали только раскопки.
Во время разборки завалов, проводившихся под археологическим надзором, исследователи вышли на интересный след — пулеметный стол времен Первой мировой войны. Это была бетонная площадка с пазами под пулемет Максим — свидетель оборонительных действий кайзеровских войск, удерживавших замок с осени 1915 до февраля 1918 года. На противоположной стороне фронта, за Юровой горой, находились российские позиции.
Использование кайзеровцами замковых ворот как огневой точки стало ключом к точному определению их первоначального размещения. Археологи обнаружили, что бетонная пулеметная площадка была сделана непосредственно внутри нижней части этих ворот.
В результате, сопоставляя археологические данные и фотографии с начала XX века, исследователи смогли скорректировать и научно уточнить их локацию с точностью до нескольких метров.
Следы забытой войны
Одним из наиболее дискуссионных аспектов реставрации Кревского замка стала дилемма: что мы восстанавливаем — средневековый объект или свидетельства XX века? Археологи считают, что ценными являются все слои, так как замок — это многослойный памятник, где каждая эпоха оставила свой след.
На территории двора сохранились воронки от снарядов, которые останутся как часть ландшафта. Найдены также осколки, гильзы, железные конструкции — свидетели обороны, которую держала кайзеровская армия с 1915 до 1918 года. Среди редких находок — военная мусорка.
Такой подход к Первой мировой открывает целое направление «археологии войны», которое позволяет показывать события непосредственно в аутентичном контексте. И это может стать основой для будущей экспозиции в Крево — без искусственной романтизации, но с исторической правдой.
Третья башня
Обнаружение третьей башни изменило представление о Кревском замке. Она была соединена с другими частями комплекса каменной галереей, а вдоль стен располагались каменные здания. Поблизости обнаружены фундаменты хозяйственных построек, а весь комплекс имел гидротехническую систему.
Ранее замок рассматривался как «фольксбург» — большое огороженное пространство, где в случае опасности могло прятаться местное население вместе с хозяйством. Но раскопки показали: замок выполнял и репрезентативную функцию и был личным доменом Ольгерда и Ягайло, в то время как домены Витовта и Кейстута были в Тракае и Гродно.
Упоминания о башне были еще в 1938 году на плане архитектора В. Обуховича, который, вероятно, опирался на консервационные работы 1929—30-х.
В 1942-м, во время оккупации, литовские архитекторы из генеральной округи Литва, в которую попало и Крево, также зафиксировали ее фрагмент — редкий случай документирования памятников в военное время. Теперь эти данные подтверждены археологически.
С 2025 года идут раскопки, в том числе зимой с отоплением грунта. Среди последних находок — лага XIV века длиной 4 метра, которая требует консервации.
Планы
Архитектура Кревского замка оказалась значительно более сложной и богатой, чем предполагали ранее. Министерство культуры поддерживает идею музеефикации третьей башни и открытия ее как экспозиционного объекта. Если работы пойдут по плану, в следующем сезоне башня будет полностью раскрыта и подробно изучена.
Означает ли это финал раскопок? Нет. Музеефикация третьей башни — только этап, основные работы еще впереди — в донжоне. Именно там хранится основная масса фресок, которые необходимо раскопать и исследовать. И не следует забывать, что под завалами могут ждать новые открытия — все указывает на то, что здесь, в подвалах, наиболее вероятно, и содержали когда-то Кейстута.
На раскопках у Кревском замке нашли несколько кукутей. Что это такое?
Археологи подтвердили: У Кревского замка была третья башня
На Витебщине продается уникальная усадьба, за проектом которой хозяева ездили в далекую Британию
Беларусь — не окраина, а центр европейской истории, утверждает историк Тимоти Снайдер
Комментарии