Сын известного провластного социолога Мусиенко попросил международной защиты в Польше
Валерий Мусиенко — сын Сергея Мусиенко, руководителя аналитического центра ЕсооМ, который перед каждыми выборами выкатывает результаты соцопросов поддержки Лукашенко, совпадающие с цифрами, озвученными ЦИК. Парень — активист ЛГБТК, он переехал в Польшу. Своими болями и бедами парень поделился с «Зеркалом».
«Не было чувства комфорта и уважения»
В 2023 году тогда еще 18‑летнего Валерия вызвали в военкомат, но желанием идти служить он не горел. Вариант не попасть в армию был — еще в 2021‑м ему поставили диагноз «обсессивно-компульсивное расстройство» (ОКР). Об этом молодой человек и сообщил во время медкомиссии. Так как с таким заболеванием можно получить отсрочку, медкомиссия направила его в РНПЦ психического здоровья в Новинках.
— Там я провел только две недели, период обследования, — вспоминает Валерий. — Врачи оказались постоянно уставшими, персонал тоже не всегда вовлечен. Периодически вели себя очень грубо по отношению к людям с особенностями. Врачи отделения не воспринимали жалобы пациентов всерьез. Там очень много пожилого медперсонала. И они столько встречали тех, которым лишь бы откосить, что стали просто игнорировать чьи-то проблемы, просьбы. Была только одна хорошая врач, которая уважительно ко мне относилась, выслушивала. Насколько я знаю, сейчас она за границей. Получается, единственный нормальный человек, который там работал, уехал.
Обследование беларуса включало разговоры с психологами и психиатрами, различные проверки активности мозга и анализы. Часть времени — это просто ожидание, отмечает Валерий.
— К бытовым условиям осталось много вопросов. Во-первых, очень тонкий матрас — и ты буквально спишь на пружинах, спина постоянно устает, — перечисляет он. — Во-вторых, очень неудобные душевые, мыться можно только раз в день, вечером, по очереди. Душ был очень ржавый, в туалете около шести унитазов, а перегородки между ними высотой чуть больше метра. И когда рядом с тобой сидит еще один человек, очень дискомфортно.
Еду в больнице Валерий характеризует как «более-менее среднюю», но «чуть хуже, чем школьную».
В отделении разрешали пользоваться ноутбуком, а вот все острое (ножницы, бритвы и прочее) было под запретом. Общее впечатление от пребывания там беларус описывает так:
— В Новинках не было чувства комфорта и уважения.
Спустя две недели врачи не подтвердили диагноз ОКР. Но написали, что у Валерия есть расстройство концентрации внимания. В военкомате ему дали отсрочку на год. Повторно туда он уже не явился, с ноября 2024 года молодой человек живет в Польше.
«Одна девушка плевалась в других, другой мужчина пытался подраться»
После приезда в новую страну Валерий подался на международную защиту. Получив право на работу, устроился в McDonald’s. Какое-то время чувствовал себя нормально, но в июле этого года ситуация обострилась.
— Я оказался в кризисном эмоциональном состоянии, — признается он. — Во-первых, испортились отношения с некоторыми людьми. Во-вторых, в конце июня я впервые за восемь месяцев созвонился со своим отцом. Он очень активный сторонник Лукашенко, работает на него уже 31 год. И я по диалогу понял, что для него дороже Лукашенко, чем родной сын. Это меня подкосило.
Следующие несколько недель моральное состояние молодого человека оставляло желать лучшего. В какой-то момент он понял, что боится идти на работу на следующий день: опасался, что может себе как-то навредить на кухне.
— Поэтому просто пошел гулять ночью по району Прага, в котором тогда жил. Состояние было ужасное, больше часа провел на линии поддержки для молодых людей в кризисе, — рассказывает молодой человек. — Мне подсказали много хороших вещей, поддержали. Диспетчер был очень хорошим. Но это все равно не помогло. Я понял, что мне страшно, что теряю контроль над своим телом.
В тот момент беларус попытался покончить с собой. Осознал, что его может остановить только внешнее вмешательство, и смог вызвать скорую. Она приехала через пару минут.
— Я был в шоке, весь в слезах, крови. Они попытались меня успокоить, под руки завели в карету скорой помощи, — вспоминает он. — И отвезли в больницу. Там мне очень помогли, но хочу сразу отметить, что это мой индивидуальный опыт. Далеко не во всех больницах в Польше такая ситуация.
Примерно в час ночи Валерий оказался в психиатрическом отделении Мазовецкой воеводской больницы «Древница», что в пригороде Варшавы. По приезде у него взяли анализы, осмотрели вещи. Все небезопасное и острое, а также грязную одежду забрали. Вместо этого беларусу выдали специальную больничную. Уже к четырем утра молодого человека оформили и отвели в палату.
— Всего у них два отделения. Одно для некритических пациентов. И второе — для людей в критическом, тяжелом состоянии. Оно закрыто на ключ, туда может попасть только медперсонал, — объясняет собеседник. — В это отделение попадают такие, как я, суицидники. Еще люди, которые кого-то избили, повредили чье-то имущество или нарушали общественный порядок и так далее. Там я пробыл только неделю.
Бытовые условия в отделении польской больницы беларус описывает коротко: восемь комнат, в каждой по три кровати, три общих туалета и душ без шторки. Замков на дверях не было (даже в душевых кабинках), чтобы в случае чего персонал мог попасть в любую комнату.
— Многие в туалет ходят ночью, просто ради приватности. Я сам в душ тоже ходил по ночам, чтобы побыть наедине, — рассказывает Валерий. — Там было много людей, которые часто нарушали личные границы. Одна девушка плевалась в других, другой мужчина пытался подраться с окружающими. Еще один человек с нейроотличием каждый день закатывал истерики и бился головой о стены (по крайней мере, пытался, но его останавливали). Возникло чувство дежавю, когда каждое утро, кроме субботы и воскресенья, врачи проводили обход палат (в Новинках было то же самое). Спрашивают, как себя чувствуете, есть ли жалобы. И вместе с врачами были практиканты (около десяти человек).
В отличие от Беларуси, в психиатрическом отделении варшавской больницы был телевизор, вспоминает собеседник. Специального помещения для столовой не было, ее роль выполняло окошко, из которого выдавали еду. Также в распоряжении пациентов был балкон и курилка.
— Свет выключают в 22.00, в это же время автоматически отключают розетки, — добавляет детали Валерий. — Завтрак, по-моему, в 10.00, обед — в час дня, что-то около того. И ужин где-то в пять часов вечера. Еду готовили на оба отделения, потому что кухня одна. Порции для меня казались немного маловаты, но сама по себе еда на уровне. Например, один раз давали арбуз и микс жареного лука, шампиньонов, мяса и какого-то такого сливочного соуса. Ну и компот. В другой день были жареные куриные ноги, салат, пюре. Один раз на завтрак давали блины с клубничным вареньем. Бывали разные супы: рассольник, с морковкой и помидором, макаронный. Кстати, там еще можно самому заказывать еду из магазинов. Но она обязательно должна быть запакованной.
Посещать больных разрешалось в обоих отделениях, уточняет беларус. Причем специального времени не выделялось, гостей пускали с 10 утра до шести-семи вечера.
«Относились очень доброжелательно, с уважением»
Когда через семь дней врачи поняли, что беларус не пытается повторно покончить с собой и безопасен для окружающих, его перевели в отделение для некритических пациентов.
Оно было похоже на первое (разве что не закрывалось на ключ) и рассчитано примерно на 20 человек. Но вот душ с туалетом уже были в каждой палате, что существенно упрощало жизнь.
— С личным пространством все равно оставалось тяжеловато, трудно уединиться, например, чтобы смотреть что-то на телефоне и есть. Но иногда вечерами у телевизора было пусто, и можно было посидеть там. Кстати, во втором отделении столовая уже как отдельная комната, — рассказывает Валерий.
Палата в психиатрическом отделении больницы, где лежал Валерий (слева) и туалет с душем в отделение для некритических пациентов (справа). Польша, лето 2025 года. Фото: личный архив
Еще из отличий — наличие общего холодильника для пациентов, а также возможность пользоваться микроволновкой в определенное время, продолжает беларус. Разрешали и ножницы с бритвами (в «закрытом» отделении такое запрещено). В распоряжении людей также было много книг, пазлов, цветных карандашей и прочего для развлечения.
— С самого начала персонал, который меня принимал и опрашивал, уже был намного более заботливый, спокойный, внимательный, чем в Беларуси, — рассуждает Валерий. — Они относились очень доброжелательно, с уважением, интересовались самочувствием. Если видели, что человеку плохо, не ест или жалуется на что-то, могли немного поговорить. Практически никакой гомофобии и ксенофобии я не почувствовал. Наоборот, одна из врачей немного знала русский и рекомендовала контакты бесплатных психологов. Хотя один из врачей, я слышал, по телефону на громкой связи говорил Polska dla Polaków («Польша для поляков». — Прим. ред.).
Проблем с языком не возникло, добавляет молодой человек. Его польского хватало, чтобы объясняться в быту, для обсуждения медицинских вопросов переходил на английский. Помощь понадобилась только один раз, когда он был в тяжелом состоянии: тогда позвали беларуску, которая перевела для психиатра историю Валерия.
— Я провел там почти месяц, с 15 июля по 11 августа. За это время терапии как таковой не было, только раз в неделю мы собиралась все вместе в круг, чтобы поговорить с врачом, — описывает лечение собеседник. — Основной сутью моего нахождения было даже не лечение как таковое, а скорее стабилизация. Там все условия, чтобы просто отдохнуть от стресса. Тебе готовят еду, помогают убраться, могут помочь со стиркой, дают лекарства. У меня это были антидепрессанты и снотворное. Если что-то тревожило, например, болела голова или был какой-то страх, давали дополнительное успокоительное. По вечерам можно гулять. Конечно, проводились периодически кое-какие занятия. Например, у меня была кулинарная терапия, когда мы собирались с медсестрой и что-то готовили.
На вопрос, насколько помогло нахождение в больнице, Валерий отвечает коротко: «Сложно сказать».
— Меня немного стабилизировали, улучшился аппетит, — рассуждает он. — Но я понимал, что когда выйду, все равно останутся те же проблемы: легализация, работа. Нужно будет заново себе готовить, думать, где и как жить. Скорее, нахождение там помогло подумать о многих вещах и переосмыслить некоторые моменты из моей жизни, так как я много времени проводил наедине с собой и практически ни с кем не общался.
После выписки беларусу дали рецепт на лекарства на два месяца, а еще рассказали, куда обращаться, если станет хуже. Психолога беларус искал сам — сначала занимался за деньги, а теперь нашел бесплатного.
— В целом у меня хорошие впечатления от больницы в Варшаве, — говорит беларус. — Но я ожидал чуть большего. Думал, что там будет индивидуальная работа, что со мной будут говорить, а не просто раздавать лекарства и следить, чтобы я ел. Тем не менее даже то, что было — неплохо. Главное, что отношение позитивное, заботливое, инклюзивное. Врачи более заинтересованы и внимательны к тебе, чем было в Новинках.
Комментарии
То ні дзіва
"Дыспетчар быў вельмі добрым. Але гэта ўсё роўна не дапамагло. Я зразумеў, што мне страшна, што губляю кантроль над сваім целам"©
Цяжка быць хворым чалавекам