«Слышал, что я в списках на контроле Кочановой». Как молодой историк перебрался из БГУ в Прагу
В 2020-м Александр Паршенков, тогда студент истфака БГУ, создавал в университете с другими активистами стачком и Свободный профсоюз студентов. Потом работал у Воскресенского, где занимался политзаключенными. На распределение парня отправили в школу городка Жодишки, откуда удалось спастись только за 35 тысяч рублей. Ныне докторант Карлова университета в Праге, Александр рассказал «Нашай Ніве» о своих приключениях.
«Мы собрали в профсоюзе около 500 человек»
Александру 24 года, он родом из Гомеля. В 11-м классе парень победил на республиканской олимпиаде по истории и воспользовался этим, чтобы без экзаменов попасть на истфак БГУ.
Паршенков вспоминает, что учиться там ему было легко, тем более что он любит и учебу, и историю. Усложняла жизнь позиция парня, так как он иногда ссорился с руководством факультета из-за несогласия с решениями, которые Александр называет непрозрачными.
Истфак тех времен считался очень либеральным факультетом. Парень связывает это с тем, что там всегда было преподавание на белорусском языке:
«Даже у тех, кто учился по-русски, некоторые предметы все равно были по-белорусски. Я выбрал русский язык, так как туда пошли мои знакомые, но все курсовые писал по-белорусски. Там, где развит белорусский язык, всегда больше свободы. Таким людям не нужно объяснять, что такое Беларусь и какие у белорусов проблемы, там всегда по-другому относятся к происходящему.
Да и наш факультет всегда был примечателен хорошими и либеральными преподавателями, это был приют свободных людей без идеологического угнетения. Уверен, в нулевые факультет был еще более свободным, но репрессии это изменили. Сейчас истфак уже совсем не тот. Нет тех специалистов и свобод, которые были, с людьми там делают, что хотят».
В 2020-м Александр поступил в магистратуру истфака.
Когда в августе начались протесты, в университете созвали ученый совет и решили на нем, что нужно осудить насилие. Паршенков создал петицию с призывом к ректору, чтобы он также осудил насилие, ее подписала тысяча человек. Вскоре, говорит парень, ректор пообещал, что никто не будет отчислен или уволен и что «мы будем бороться за все хорошее».
В это время активисты начали создавать стачком БГУ, чтобы готовить протесты, Александр был одним из них. А потом началась учеба, и студентам посоветовали протестовать легальными методами. Тогда они вдобавок создали Свободный профсоюз студентов БГУ, и Паршенков его возглавил. Заместителем Паршенкова в Свободном профсоюзе был Егор Конецкий, один из будущих фигурантов «дела студентов».
«Мы были частью белорусского Свободного профсоюза. Мы писали письма, требовали официальной встречи со студентами, чтобы рассказать о нашей организации. Нам сказали, что из-за ковида такую встречу провести нельзя, официально зарегистрировать нашу первичку тоже не удалось. Но мы собрали в профсоюзе около 500 человек.
Профсоюз начал помогать [репрессированным] студентам: мы собирали для них деньги, помогали справляться с административным давлением, вели статистику задержаний, проводили прямую трансляцию из судов. Сейчас мы тоже работаем — объясняем репрессированным студентам, как они могут найти место под солнцем, как им податься на образовательную программу, как писать какие-то бумаги на факультете, те же объяснительные, когда администрация этого требует», — вспоминает активист.
«Воскресенского не считаю токсичной личностью»
Александр признается, что в то время силовики пытались сделать из него доносчика — просили, чтобы он информировал их о делах в студенческом активизме. Но в итоге, говорит парень, его разговоры с силовиками сводились к истории и никакие бумаги он не подписывал, что и дало возможность спокойно выехать из страны позже.
В ГУБОПиК парень ходил, потому что его туда вызвали — говорит, что не было смысла не идти, потому что тогда бы его все равно привезли в наручниках, но ни о чем с силовиками не договаривался, так как смысла в этом не видит.
Также Паршенков в то время несколько месяцев работал в офисе Юрия Воскресенского, где, по словам парня, занимался вопросом политзаключенных. Напомним, что в 2021-м офис Воскресенского массово присылал политзаключенным письма с предложением написать на имя Лукашенко просьбу о помиловании, а также готовил свой проект амнистии — как минимум, об этом утверждалось публично. Этой амнистией Паршенков и занимался.
Пригласила его близкая знакомая — сказала, что через Воскресенского можно попытаться освободить фигурантов «дела студентов». Александр посоветовался с другими активистами и решил обратиться к Воскресенскому.
Парень говорит, что общаться с этой личностью он не хотел, но отказывается считать Воскресенского токсичным — мол, Юрий никого не сдал, он переобулся. Александр говорит, что якобы через посредничество Воскресенского из заключения отпустили 25 человек — например, сотрудников «Пресс-клуба» и руководителя hoster.by Сергея Повалишева (Юлия Слуцкая, бывшая в то время руководителем «Пресс-клуба», отрицала участие Воскресенского в освобождении. — «НН»).
«Многие хотели скрыть любое участие Воскресенского в своем освобождении. Такое было время, считалось неприличным иметь с ним дело», — говорит Александр.
«Мы должны вас выбросить, потому что такая историческая ситуация»
В своей магистерской работе Александр сравнивал то, как книгопечатники и переписчики книг рассказывали о себе, какое они хотели оставить впечатление.
Например, Скорина писал, что он последователь апостола Луки, но при этом уточнял, что он недостойный последователь и взял работу, которая не совсем ему по плечу. В своей работе Паршенков указывал, как такой подход связан с самопрезентацией переписчиков книг, которые также стремились принижать себя.
В рецензенты парню достался историк Степан Темушев — сейчас он возглавляет одну из кафедр на истфаке. По словам Паршенкова, Темушев был известен тем, что пишет очень жесткие рецензии. Еще до того, как прочитал работу Александра, он сказал парню, что рецензия будет резкой — так и получилось.
«Рецензия была на шесть страниц, что нехарактерно для рецензий на магистерскую, она была посвящена всему, чему только можно. Он писал, например, что у меня якобы список литературы не так оформлен, что я не читал те книги, которые я на самом деле читал, что у меня неправильные знаки препинания и орфографические ошибки. Но мой научный руководитель поставил мне наивысший балл. А рецензент посоветовал поставить мне отрицательную оценку — три балла», — отмечает Паршенков.
Позже, утверждает Александр, рецензент сказал ему: «Знаете, когда вы будете деканом факультета, тогда мы с вами и поговорим. Я защищаю историческую науку, так как пришел приказ. И сейчас в этих исторических условиях мы должны сделать так — мы должны вас выбросить, потому что такова на сегодня историческая ситуация».
Парень считает, что Темушев трус и действовал так, потому что беспокоится, как прокормить семью.
«На истфаке защищали диссертации такого низкого качества, что об этом даже стыдно говорить. Рядом со мной защищался человек, который написал диссертацию по Чехии и при этом не использовал ни одного источника на чешском языке или перевода из него, и ему поставили пять баллов. А я в 2018 году получил приз за лучшую научную работу среди всех студентов БГУ по гуманитарным направлениям, и моя работа вдруг заслуживает всего три балла», — возмущается Александр.
На защите магистерской глава комиссии Александр Коваленя принял решение поставить парню девять баллов, и тот успешно окончил магистратуру.
Когда Паршенков защищал магистерскую, на факультет даже позвали охранника, так как Александр призвал людей прийти и поддержать его. Охранник иногда заглядывал в аудиторию — как думает Александр, чтобы проверить, не происходит ли там что-нибудь протестное.
Парень возмущается — как можно так не доверять своим студентам? Тем более, что он хорошо учился, до 2020-го имел президентскую стипендию, от которой публично отказался.
«Кочанова хотела всем показать, что она будет нашей лучшей подругой»
После магистратуры настало время распределяться. У Александра была заявка от Академии наук, где он работал, но администрация Академии решила его уволить и отозвать заявку. На этот случай у парня был запасной вариант — мог договориться с одной организацией так, что уедет из страны, но формально будет у них числиться несколько месяцев, так что потом придется платить меньше за отказ от распределения, чем если бы отказался от него сразу.
Получилось совсем не по плану:
«Когда я пришел на распределение, мне сказали, что есть бумажка из Гродненской области, и по ней меня требовали в ясли-сад-среднюю школу местечка Жодишки. Это был удар, я не готовился к этому
и не знал, что они не имеют права меня туда распределить: согласно постановлению Совета министров, нельзя распределить лауреата президентской стипендии без письма, на котором было бы написано его имя. То есть они должны были меня официально пригласить, меня нельзя было распределить по принципу «пришлите нам кого-нибудь». У меня было личное приглашение от другой организации, комиссия это проигнорировала».
Александр с трудом попал на беседу с ректором, чтобы обсудить ситуацию, и тот направил его в Минобразования. Парень написал туда обращение и получил ответ, что его распределили без нарушений, но он имеет право обратиться в суд. Из прошлого опыта Паршенков решил, что судиться не имеет смысла.
Активист уверен — его могли распределить таким образом по указанию Натальи Кочановой:
«Мы с ней виделись 3 ноября 2020-го на встрече с активистами. Кочанова хотела всем показать, что будет нашей лучшей подругой. Она пыталась нас переубедить, что на самом деле Лукашенко молодец и все будет хорошо, я с ней поспорил. Кочанова, скорее всего, запомнила, что был такой Паршенков.
Некоторые люди ходили на другую встречу с Кочановой, и она говорила, что оппозиционные СМИ перепутали все ее слова с прошлой встречи, и обо мне там тоже была речь. А еще я слышал от чиновничества Академии наук, что я в списках на контроле Кочановой, да и другие люди проговорились».
Александр говорил с директором школы в Жодишках — пытался убедить, что он не настолько политически благонадежный, чтобы его нанимать, и поэтому он получит свободный от распределения диплом. Вспоминает руководительницу тамошнего отдела образования, которая на его отказ ехать в Жодишки отмечала: «Молодой человек, не говорите гоп, пока не перепрыгнете».
В итоге пришлось платить — за отказ от распределения Александр отдал государству 35 129 рублей.
С 2018 года парень был знаком с Ильей Лемешкиным, на то время доцентом Карлова университета в Праге. Во время протестов тот уговорил Александра пройти экзамены в докторантуру Карлова университета, и Паршенков получил наивысший балл среди всех претендентов. На тот момент он уже понимал, что в Беларуси для него закрыты все пути и остается только выезжать.
В октябре 2021-го Александр уехал в Прагу. Говорит, что на новом месте ему лучше, чем в БГУ:
«Учебой я доволен, сейчас мне обещают вернуть моего научного руководителя, Лемешкина. Он для меня очень важен, потому что он пишет о Скорине и моя диссертация тоже о Скорине.
Учеба у меня на данный момент сложная, так как сталкиваюсь с бюрократией. Не могу сказать, что мой нынешний факультет — место мечты, но это безусловно лучше, чем в тюрьме, и гораздо лучше, чем на истфаке БГУ. Но я всегда ставлю свободу превыше всего и никогда не буду молчать, поэтому мне трудно. Я и здесь участвую в студенческих протестах, здесь за них никто не наказывает».
Белорус готов поблагодарить всех людей, из-за которых он подвергся давлению на истфаке:
«Все эти люди причастны к тому, что я нахожусь в Чехии и по сей день занимаюсь адвокацией прав студентов, они сделали из меня того, кем я сегодня являюсь, в то время в Беларуси я бы сидел с тряпкой во рту и молчал».
«Наша Нiва» — бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ«Доллары с Тихановской». История учителя, который ставит на уши белорусские и российские школы
«Это был человек типа Хокинга, которого перспектива рано умереть вынудила понять, насколько же жизнь стоит того, чтобы ее прожить». Кем был и как жил Микола Ермолович
«Теперь хожу на работу с удовольствием». Белорусы поделились опытом, как меняли профессию после 40 лет
Комментарии