«Мы гордимся своим сыном». Родители и близкие погибшего белорусского добровольца Алексея Авдея рассказывают о нем
Белорус с позывным «Рыжий» погиб в Украине в середине апреля. Его тело остается в «серой зоне», Алексея пока не могут эвакуировать — об этом «Свабодзе» рассказали родители Алексея. Они также рассказали, каким был их сын, почему поехал на войну в Украину и как они им гордятся.
Родители и брат Алексея Авдея уехали из Беларуси вскоре после начала полномасштабной войны в Украине. Сам он выехал сначала в Украину, а затем в Грузию еще в 2020-м из-за опасности ареста за активное участие в протестах. Тамара Александровна и Сергей Владимирович Авдеи признаются, что ехали в никуда с двумя чемоданами, сейчас они живут в Польше.
Тамара и Сергей соглашаются рассказать о сыне, так как считают, что этого хотел бы он сам. Они мало знают об обстоятельствах его гибели. Побратимы Алексея рассказывали, что он был ранен и остался в «серой зоне». Когда за ним вернулись сослуживцы, он уже был мертв. После вся группа погибла там же.
Тело Алексея Авдея до сих пор не эвакуировали из зоны боевых действий, его родные не могут похоронить сына. Когда это будет возможным, также неизвестно. По словам родителей Алексея, никто из командиров сына на связь с ними не выходил.
Разговор Алексея со «Свабодай», записанный в первые месяцы после начала полномасштабной войны в Украине, можно прочитать здесь
«Отговаривать его было бессмысленно»
«Семья наша обычная, я учительница, папа Алеши — строитель, — говорит Тамара Авдей. — Деревня Заостровечье, Клецкий район. Леша второй наш сын, младший. Старшему уже 35, а Леше 26. Алексей каким сейчас был, таким и рос. Резвый был, непослушный, шустрый, веселый. Такой был он мальчик. В отличие от старшего сына — тот всегда спокойный. Но оба талантливы, хорошо учились».
Мать Алексея рассказывает, что после 7 класса он захотел пойти в кадетское училище. Родители полагают, что на это решение повлияла сыновья романтичность. Быстро захотел назад, но должен был дотянуть до 9 класса. Кадетское училище Алексей окончил со средним баллом 9,6. Это позволило поступить без экзаменов в архитектурно-строительный колледж. Думал об ІТ-сфере, но решил, что это не для него.
«Леша, видимо, больше в меня пошел, — говорит мать. — Он такой открытый, более добрый. Наш старший сын тоже хороший человек, но он это умеет скрывать. А Леша такой нараспашку. Что чувствует, то и делает. Очень не любил несправедливость. Еще в школе всегда скажет, если что. Не промолчит. Другие дети отступят, а он не мог».
Отец Алексея вспоминает, что из-за такого характера младший сын иногда имел проблемы. Так случалось и в школе, и в кадетском училище, и позже.
«Его же из-за этого и забрали первый раз, когда протесты были в 2020-м, — вспоминает Сергей Авдей. — Леша просто шел по улице, увидел, что девушек «упаковывают». Случайно было все. Заступился, не прошел мимо. Он бы за любого вступился. Идеальным он не был, конечно. Много боли приносил нам. Но в целом Леша очень светлый был человек. Хорошо разбирался в людях. Мне уже 58 лет, а он людей лучше меня понимал. Он приезжал к нам в Польшу, работал немного со мной вместе. И меня удивило, насколько он хорошо в людях разбирается».
Родители Алексея рассказывают, что узнали о решении младшего сына поехать на войну в Украину сразу после того, как он его принял. Отговаривать было невозможно, говорят они.
«В первый день как решил, то сразу нам и сказал, — вспоминает Тамара. — Он тогда жил в Грузии. Пошел проситься добровольцем, но была проблема. Ковид же был еще, справки нужно было какие-то собирать. Он польскую визу сделал, улетел в Германию, потом уже в Украину. Ему трудно перечить было, мы сразу поняли. Отговаривать его было бессмысленно».
«Просили, чтобы хоть смайлик прислал»
Родители Алексея признаются, что, узнав о решении Алексея ехать на фронт, имели двойные чувства. Они знали, что происходит в Украине, следили за событиями там еще с 2014 года и понимали, что там происходило в 2022-м.
«Тяжело было очень, — говорит Тамара Авдей. Я горжусь своим сыном. Хочется ему сказать — какой ты молодец. Его отец тоже такой. Я знаю, что если бы меня не было рядом с ним сейчас, то муж был бы там. Мы все такие, вся семья. Леша был свободной птицей. Крылья ему никто не мог бы подрезать».
Родители рассказывают, что Алексей часто звонил им с фронта. Они просили связываться каждый раз, как будет возможность, и сын старался выполнять просьбу родителей.
«Сразу писал нам, хотя бы коротко, — говорит отец Алексея Сергей. — «Все нормально, позвоню позже, как отдохну». Такое что-то всегда писал, как только мог. Часто писал. Нам, возможно, хотелось бы и чаще, но как получалось. Мы просили, чтобы хоть смайлик какой присылал, сердечко. Чтобы мы знали, что он жив. Но говорили мы не про то, что Леша там видел. Немного только. О жизни говорили, Леша от нас не скрывал ничего. Но больше всего любил про собаку свою рассказывать, про Жмыха. Он его щенком подобрал и возил с собой повсюду. Жмых и сейчас где-то там с ребятами живет. Леша не живет, а собака живет».
Алексей имел много планов на жизнь, говорят родители добровольца. Он много о планах рассказывал и часто их менял. Однако одна мечта для него была особенной, и ее он держался долго.
«Леша хотел жить на отшибе, в лесу, в доме с собаками и кошками, — рассказывают родители. — Он хотел в деревне жить. В Украине или в Беларуси — по возможности. Он очень хотел вернуться домой, но жить хотел отдельно. Устал от людей. От всего этого».
Родителей Алексей последний раз видел, когда приезжал к ним в Польшу из Украины. Пошел работать вместе с отцом на завод, однако мирную жизнь выдержал лишь несколько месяцев.
«Созванивался здесь с побратимами каждый день, — говорит отец Алексея. — Я уже видел, что нет ему покоя. В Польшу он как приехал, то со мной пошел работать на завод в первый же день. Но недолго выдержал».
«Был солнечный день»
Родители Алексея вспоминают, что последний раз созванивались с сыном 13 апреля, за несколько дней до его смерти. В тот день им удалось поговорить по видеосвязи. Алексей рассказывал о планах, собирался поехать полечить зубы во Львов.
«Он был тогда на самом фронте, в том же месте, где впоследствии погиб, — рассказывает мать Алексея. — Говорил, что идет на «работу» на 3-4 суток. Про то, что Леша погиб, нам сказала его подруга Ирина. Она нам позвонила и рассказала. Был такой солнечный день. Ничего не предвещало беды. Иногда бывало — ложишься спать, так тревожно в душе. Думаешь, где он, что он? Жив ли, не голоден ли? А в ту ночь ничего. Так сильно я спала, ничего во мне даже не шелохнулось. А потом Ирина позвонила».
Родителей Алексея сильно волнует, что тело сына не удалось забрать с линии соприкосновения и они не могут проститься с ним так, как бы этого хотели.
«Нет тела, нечего хоронить, — говорят родители Алексея. — Возможно, нам скажут, если удастся его достать оттуда. Как бы мы хотели его похоронить? Мы не хотели бы его хоронить … В Беларуси, возможно. Но как? В Украине, значит. Алексей говорил о кремации. Мы хотели бы сделать так, как он хотел. Мы это с ним обсуждали. Он легко относился к возможности погибнуть. Говорил нам, что не хочет быть тяжело раненным, не хочет попасть в плен. Всегда имел с собой гранату на такой случай».
Для Тамары и Сергея Авдеев важно, чтобы где-то было его имя, чтобы они могли куда-то приехать и помянуть сына. Пока что не имели возможности этого сделать.
«После смерти Алексея нас попросили молчать об этом, — говорят родители. — Пока не будет официального сообщения. И мы молчали. Сказали только ребятам здесь, которые его знали. К нам приходят молодые ребята. Дружим с ними, они нас за родителей считают. Белорусы, украинцы, которые здесь живут. И Леша их знал. Пришли, посидели мы здесь при свечке».
В понедельник 26 мая будет 40 дней со дня гибели Алексея. Его мать хочет пойти в этот день в церковь, поставить по нему свечку.
«Меня Бог бережет, меня Бог бережет», — повторял Алексей, — говорит его отец. — Он крещеный у нас был. В разные ситуации попадал и без царапины выходил. Мы гордимся сыном. Это уже не изменится, мы знаем, что он не мог бы иначе. Если бы не война, то он что-то другое выбрал бы. Не мог Леша себя в спокойной жизни найти».
«Беспредельно смелый и безумный»
Арина Коршунова живет в Украине после протестов 2020 года. Рассказывает, что с Алексеем Авдеем познакомилась два с половиной года назад. Он написал ей в инстаграме, у них возник спор о белорусском языке.
«Спор или что-то такое. Дискуссия, — говорит Арина. — Мы обсуждали, насколько белорусский язык важен. Я в Харькове тогда была. Шла по улице и старалась ему доказать, почему нужно говорить по-белорусски. Алексей тогда уже неплохо разговаривал. Что конкретно я ему говорила, уже не помню. Но это было очень эмоционально и его зацепило. Говорила, что для меня белорусский язык принципиален. Если я разговариваю с белорусами, то буду делать это только по-белорусски».
Арина говорит, что Алексей в итоге согласился с ее аргументами. Девушку это тоже зацепило.
«Встретились мы через несколько дней после этого в Харькове, — вспоминает Арина. — Алексей со мной говорил по-белорусски. Потом и сам перешел на белорусский в повседневной жизни. Я не говорю, что это было исключительно мое влияние. Но помню этот наш спор и помню, что он имел другую позицию. После уже чем больше Алексей окунался в белорусскость, то и сам ее всем нес дальше».
В Харькове Алексей подавал документы во Второй интернациональный легион, вспоминает Арина. Он легко влился в новую компанию, метко шутил, много рассказывал о себе.
«Запомнилось, что он не употреблял алкоголь и объяснял это тем, что и так эмоциональный, а если будет его употреблять, то станет совсем несдержанным, — говорит Арина. — Я еще подумала тогда, что он умеет себя контролировать. Когда попрощались и Алексей уехал на базу, я подумала, что этот человек беспредельно смелый, но безумный. И в бою тоже будет таким. Когда мы тогда прощались, то у меня первый раз екнуло сердце. Было страшно за него. Алексей тогда за день знакомства оставил о себе такое впечатление. Было понятно, что он никогда не будет отсиживаться».
Арина говорит, что Алексей не объяснял, почему решил приехать в Украину на войну. По ее словам, он очень органично вписался в события и такого вопроса просто не возникало ни у кого. Воинское дело ему подходило.
«Алексей хотел больше белорусского, брал у меня книги читать, — вспоминает Арина. — Короткевича, «Автостопом по галактике» Дугласа в переводе на белорусский. Знаете, у него такая невероятная харизма была. Алексей мог других убедить, увлечь. Но имел также характер, конечно, такой взрывной. И мы то дружили, то ссорились из-за этого. Мог сам оборвать контакт, после резко появиться».
«Ему было важно, чтобы все было не абы как»
Летом 2023 года Алексей начал встречаться с подругой Арины. Все они вместе из-за этого еще чаще виделись. Ходили в горы, ужинали, гуляли по Киеву, смотрели кино.
«Знаете, Алексей был очень энергичным, — говорит Арина. — Я даже не знаю, как вам рассказать. Он любил все, за что брался. Менял много дел, которыми занимался параллельно с войной. Стримил на YouTube по-белорусски. Но это требовало частых включений, с войной трудно было совмещать. Алексей забросил канал. Готовил очень хорошо. Везде готовил, на фронте тоже. Много чем занимался. Но все это ему нравилось, только пока не становилось работой».
Арина также вспоминает, что Алексей хорошо разговаривал на нескольких языках, хотя в школе не изучал их. Быстро выучил украинский, начал говорить по-английски в интернациональном легионе, находил общий язык с добровольцами из других стран.
«Много о нем можно говорить, очень много, — добавляет Арина. — Знаете, он даже уют любил, мог его создать. Как-то мы пришли к ним с Ирой (подруга Арины и Алексея. — РС) в гости, а он нам хвастался розовым ковриком, который купил в ванную комнату. Этот коврик его настолько впечатлил, что Алексей повел нас постоять на нем босиком. Нахваливал его таким образом».
Последний раз Арина видела Алексея несколько месяцев назад. Это произошло в Краматорске, куда она приехала по работе. Алексей был там с побратимом. Белорусом, который прожил много лет в России и плохо говорил по-белорусски.
«Я еще подумала, что вот когда-то сама спорила с Алексеем о языке, а сейчас он шутит над своим другом и уговаривает его говорить по-белорусски, — вспоминает Арина. — Мы пошли в кафе, шутили много, смеялись. Я всего на несколько дней приехала в Краматорск, а Алексей с побратимом ремонтировали там машину. Веселая была встреча. Алексей все искал, где в Краматорске вкусно поесть. Алексею это было важно, чтобы вкусно, а не абы как. Всегда старался, чтобы было не абы как».
Любимый пес Жмых
Ирина познакомилась с Алексеем Авдеем летом 2023 года. Еще до знакомства она знала его заочно через интернет. Ее фамилия Лукашенко, однажды девушка выложила в Инстаграм свое фото с подписью «Ваша будущая президентка». Это вызвало реакцию Алексея.
«Он мне написал: «А можно не будет больше Лукашенок?»— вспоминает Ирина. — Так мы и познакомились. Мы встречались с ним, были парой. Он такой искренний, каких больше нет. Настоящий во всем, что делает. Даже если, на мой взгляд, это неправильно, Алексей это делает искренне. Показывает свои чувства как есть. Он настолько искренен, что это цепляет. Люди в основном прячутся, сдержанные. Леша не такой. Был…».
Последний раз Ирина разговаривала с Алексеем в начале апреля. Она говорит, что, несмотря на сложности в отношениях, они поддерживали связь, уважали друг друга и любили. Звонили время от времени, были рядом.
«Сбросил мне видео, как он смотрит фильм «Евротур» по-белорусски, — вспоминает Ирина последний разговор с Алексеем. — А это мой любимый фильм, его тоже. Алексей знал, что только я могу это восхищение фильмом понять. Мы с ним говорили, что продолжаем уважать друг друга и любить. Что обнимаем друг друга».
Ирина рассказывает, что Алексей нашел себя на войне. Это хорошо у него получалось, Алексей был лидером, осознанно и искренне делал то, чем занимался.
«Но он все же рассказывал и о наших планах, — говорит она. — У Алексея была любимая собака Жмых. Леша хотел жить с ним где-то в деревне. Если не в Беларуси, то где-то близко, в Черниговской области, возможно. Заниматься чем-то простым. Стримить, хорошо себя чувствовать, отдыхать. Он сказал мне, что хотел бы вернуться домой. В место, откуда он родом. Жить там».
«Мне хочется верить, что мы сможем проститься с Алексеем»
Собака Жмых теперь остался с побратимами Алексея. Белорус не всегда возил собаку с собой на фронт, но перед последним выездом взял. Вместе они пробыли около двух лет.
«Леша его какое-то время пытался отдать на содержание другим людям, но не смог, — говорит Ирина. — Они были всегда вместе. Это такой простой пес, беспородный. Леша его спас из зоны боевых действий, когда тот был совсем маленький».
О смерти Алексея Ирина узнала от его сослуживцев. Она говорит, что не поверила сразу, отрицала эту новость. Знала, что Алексей бывал во многих страшных ситуациях и всегда выходил из них живым.
«Если удастся достать тело Алексея, то мы, конечно, организуем прощание с ним, — говорит Ирина. — Сделаем все так, как он хотел. К сожалению, я не знаю, будет ли это. Знаю много случаев, когда тела погибших так и оставались там, в «серой зоне». Их не смогли похоронить. Не знаю, можно ли рассчитывать на это. Мне хочется верить, что мы сможем проститься с Алексеем так, как он этого заслуживает».
У Ирины дома остались Алексеевы вещи. Она что-то хочет отдать его друзьям, которым важно иметь память об Алексее.
«Я хочу его родителям передать их тоже, все самое важное, — говорит Ирина. — Награду, его электронную книгу, которую Алексей брал на позиции. Это была для него особенная вещь. Не знаю, смогу ли себе что-то оставить. Для меня важнее даже просто то, что он для меня сделал. Осенью 2023 года Алексей был на больничном, который должен был закончиться сразу перед моим днем рождения. После больничного им нужно было ехать на позиции в Марьинку. Но Леша сделал иначе. Договорился ранее закрыть больничный лист и в ночь на мой день рождения сел в машину и приехал ко мне. За 900 километров. Мне этого не заменят никакие физические подарки».
За время после начала полномасштабного вторжения России в Украину погибли более 70 белорусских добровольцев, воевавших на стороне Киева. Имена многих из них остаются нераскрытыми по причинам безопасности. Белорусские власти называют граждан Беларуси, воюющих на стороне Украины, «участниками террористических организаций» и «преступниками». Их родных, которые остаются в Беларуси, преследуют.
Комментарии
Каліб большасць беларусаў былі такімі, то не было бы лукашызму і не існвалі пад маскалямі.