«У нас было все. Кроме права на любовь». Любимая белоруски Марии Зайцевой, погибшей за Украину, рассказала ее историю

Фотография этой девушки облетела весь мир. На ней Марию Зайцеву почти невозможно узнать из-за окровавленного лица. Тогда, в Минске, ее ранила шумовая граната — она потеряла сознание, а в ногу попали три резиновые пули. Мария лечилась дома, а после вынуждена была уехать в Чехию.

В тихой эмиграции она могла бы иметь все, но такая жизнь — не для человека, мечтавшего о свободе Беларуси. Мария говорила, что каждый белорус, который хочет видеть свою страну свободной, должен воевать за Украину. С россиянами у нее были собственные счеты. Она верила, что победа Украины откроет путь к изменениям в Беларуси. Хотела быть в числе первых, кто поднимет партизанское движение. Любила белорусский язык, читала фольклор, глубоко знала историю — и вдохновляла тех, кто рядом.

Павялічыць

В 22 года вступила в ряды ВСУ, стала снайпером. На войне чувствовала себя на своем месте — вдохновлялась тем, что может мстить россиянам. В этом году, накануне своего 24-го дня рождения, Мария погибла во время выполнения боевого задания вблизи Бахмута. На похоронах в Киеве флаг с ее гроба вручили любимой девушке — Ане. Это интервью Аня захотела дать сама, хотя решиться на такое публичное признание было чрезвычайно тяжело.

«Я хочу рассказать о наших отношениях, потому что знаю, что большинство скрывает свои истории. Они боятся непонимания, осуждения. А мне нечего бояться, я уже потеряла самое ценное. Я потеряла ее. Я не знаю, как мне дальше жить…»

Блок 1: «У нас было все, кроме права на любовь»

— Почему ты решила рассказать о Марии и ваших отношениях публично?

— Потому что молчать было еще тяжелее. Я хочу, чтобы ее помнили не по рассказам знакомых или людей, с которыми она почти не общалась. Я хочу, чтобы люди знали, какой она была на самом деле. Я хочу, чтобы никто не чувствовал себя одиноким в своем горе.

Когда я оглядываюсь вокруг, мне кажется, что я одна. Этой историей я хочу показать, что женщины могут совершать настоящую революцию, что они способны соперничать за идею, за свой дом. Это также яркий пример того, почему Украине нужны официально зарегистрированные партнерства.

Я не могла попасть к своей девушке в больницу, потому что бюрократически для них я — чужой человек. Мы мечтали пожениться, Мария обещала сделать мне предложение, как только закончится война в Украине. Если бы партнерства были разрешены в Украине, мы сделали бы это гораздо раньше.

— Что именно тебе не давало покоя в этой истории?

— Мария была очень сильным человеком. Как она сама шутя любила говорить: «Революционер, ветеран, полиглот». Она была очень харизматичной, ее трудно было забыть, даже если ты видел ее всего один раз. Она была немного закрытой, у нее почти не было друзей. Когда воевала, общалась только со мной, иногда с одним своим другом со времен протестов и с побратимами.

Поэтому мне странно видеть интервью от людей, о которых я никогда не слышала. Они говорят вещи, которые не укладываются в наш таймлайн, потому что тогда мы с Марией уже были вместе. Мне больно смотреть, как совершенно чужие люди превращают это в политический кейс. И мне не нужно называть имена — многие и так их знают.

Блок 2: протесты в Беларуси

— Как сложилась жизнь Марии после белорусских протестов в 2020 году?

— Она всегда с сожалением вспоминала протесты в 2020-м, сравнивая их с Майданом. Мол, если бы белорусы были смелее, свободолюбивее и готовы стоять за свое — все было бы иначе. Ее впечатляла сплоченность и бесстрашие украинцев во время Майдана.

Протесты оставили на ней серьезный отпечаток — буквально: на виске у нее был шрам от обломков гранаты.

Она хотела увидеть свободную Беларусь. Восхищалась Майданом, Жаданом, Жизневским. И была уверена: каждый белорус, который хочет свободы, должен воевать на стороне Украины.

Мы никогда не писали друг другу по-русски. Она — на белорусском, я — на украинском. Она любила белорусский язык, культуру, обычаи. Болела душой за свою страну и мечтала о восстании после победы Украины.

Маша хотела бороться и там. Но должна была бежать за границу из-за политических преследований. В Чехии она начала волонтерить. Так мы и познакомились — в одном из волонтерских хабов. И уже тогда она не скрывала, что мечтает продолжить борьбу, что хочет в Украину.

Блок 3: Украина и Беларусь

— Мария не бывала в Украине, но очень любила нашу страну. Почему?

— Она говорила, что Украина — ее второй дом. Именно здесь она стала счастливой. Любила Киев, Харьков, а особенно — Славянск. Восхищалась украинской культурой, фольклором, языком. Выучила его, говорила и писала. И хотела быть похороненной именно здесь.

Блок 4: ВСУ — выбор, который не обсуждают

— Она верила: после победы Украины начнется партизанское движение в Беларуси — и она хотела быть его частью. Она боролась с несправедливостью. После Бучи, Ирпеня в ней пылало желание защищать более слабых. Она не могла простить российские преступления».

— Как Мария оказалась в ВСУ?

— Ей было тяжело жить в эмиграции — она чувствовала себя чужой. В этом мы очень сошлись. Еще до контракта она рассказывала мне про медэвак. У Маши была медицинская подготовка: она окончила несколько курсов в ветеринарной академии в Беларуси. Поэтому, подписав контракт, сначала работала медиком на эвакуации.

Но ей этого было мало — она хотела быть в самом эпицентре. Покупала снаряжение, постоянно тренировалась, была отчаянной и очень сильной духом. Потом стала стрелком-санитаром, а позже — снайпером.

Блок 5: отношения

— Какими были ваши отношения?

— Мы никогда не переписывались на русском: я всегда писала на украинском, а она — на белорусском. Сначала было немного сложно — мы переспрашивали значение слов. Но уже через полгода разговаривали на двух языках в быту.

Я влюбилась в белорусский так же сильно, как и в Машу. Это было что-то домашнее, очень близкое. Затем мы научили друг друга писать на наших языках. Постоянно дарили подарки — она прятала мне в кармане киндеры. Любили готовить, играть, учились друг у друга, много говорили об истории, медицине, смотрели старое белорусское и украинское кино.

Она заботилась обо мне. Говорила, что я справлюсь, если ее не станет. А она без меня — нет. Мы мечтали о будущем. Хотели пожениться.

Павялічыць

— Как война повлияла на вас обеих?

Война меняет людей. И не стоит опускать руки, замечая эти изменения. Люди, которых изменила война, — не больные, они просто хотят, чтобы их поняли. Это всегда большая работа, но она того стоит.

Было сложно, но мы старались. Говорили каждый день, болтали до утра. Она читала мне сказки на белорусском, французском, украинском.

Как только она подписала контракт, я поняла: перемены неизбежны. И начала изучать военную психологию, чтобы лучше понимать Машу. Хотела быть рядом — несмотря на любые изменения. В один момент она сказала, что чувствует, будто бы только я ее по-настоящему понимаю. Это умиляло меня, потому что с каждой нашей встречей мы словно знакомились заново. Война влияет на людей.

Блок 6: Ранение

Мария несколько раз получала ранения, одно из них 19 августа 2023 года. Тогда в ее руке разорвалась сигнальная ракета. Она написала своей девушке: «Только не волнуйся, я легкая 300». Но на самом деле все было гораздо хуже.

— Как ты узнала о ранении Марии?

— Я была в книжном магазине во Львове, когда получила ее сообщение — и у меня ушла земля из-под ног. Купила билеты в госпиталь и приехала. Выдала себя за ее сестру, чтобы меня пустили в палату, потому что юридически я — никто.

Маша серьезно повредила пальцы и сожгла нерв. Ей было очень больно, она получила ожоги третьей степени. Потребовались постоянные перевязки и капельницы. За несколько дней я научилась ставить капельницы с физраствором, менять бутылки с антибиотиками, проверять катетер. Медсестры стали заходить в палату все реже, потому что видели, как мы с Марией овладели всеми шагами к ее выздоровлению. Я чувствовала: это и мое ранение тоже.

После выздоровления она захотела вернуться в армию. В ней горело новое, немного переиначенное желание — сейчас к этому добавилась еще и месть.

Блок 7: Гибель

— Ты разговаривала с Марией перед последним выходом на позиции, как она была настроена в тот день?

— Каждый раз перед выходом на дежурство она звонила мне — это была как будто маленькая медитация. Мы прощались на двое суток, и я ждала ее сообщения больше всего на свете. В эти дни я будто задерживала дыхание и выдыхала только тогда, когда видела: «Мы вышли, у нас все хорошо, ложусь спать».

В тот день мы попрощались, как всегда, со словами: «Я люблю тебя». — «И я тебя». Она сказала, что с ней ничего не случится, потому что ей всегда везет. Хотя я и чувствовала тревогу — она была полна решимости.

— Тебе известно, при каких обстоятельствах погибла Мария?

— Она погибла 17 января этого года, на следующий день после своего 24-летия, в Донецкой области, выполняя боевое задание. Это должна была быть последняя смена перед выводом на восстановление.

Маша погибла во время вражеского штурма их позиции — произошло попадание из СПГ (эту информацию мне передал ее побратим). Взрыв, обломки. Все произошло внезапно и очень быстро.

— Как ты узнала об этом?

— Ее побратим позвонил и сказал: «Она погибла мгновенно». Я не могла плакать — просто вышла на улицу и ходила, пока не смогла больше. Просто курила. Мы должны были бы встретиться, как всегда: объятия, шутки, любовь. Но этого уже никогда не произойдет.

Блок 8: Прощание

— Почему Марию похоронили не в родном Гомеле в Беларуси, а в Киеве?

— Она никогда не хотела быть похороненной в Гомеле — для нее этот город был связан со сложным периодом жизни, и она его не любила. До гибели Мария потеряла побратима с позывным «Минск». Это был один из немногих моментов, когда она плакала.

Она не смогла быть на его похоронах — должна была выходить на смену. На следующий день получила ранение. Уже тогда сказала: «Хочу быть похороненной возле «Минска»». Это была ее последняя воля, о которой знали я и ее командир. Так и произошло — она похоронена в столице, рядом с побратимом «Минском».

— Были ли ее родственники на похоронах?

— Нет, с родителями Маша давно не общалась — они были связаны с белорусскими властями и никогда ее не поддерживали. На похороны они тоже не приехали, потому что это могло создать им проблемы в Беларуси, дома. В последний путь ее провели побратимы, киевляне и все, кто знал.

У меня была возможность увидеть ее в морге. Мы должны были бы снова обняться, смеяться, любить. Я видела только тело. Она уже не смотрела на меня.

Блок 9: После потери

— Ты говорила, что хочешь, чтобы люди знали, какой на самом деле была Мария. Хочешь что-то добавить к сказанному?

— Ее мировоззрение формировалось еще в белорусской школе. Она училась в классе с углубленным изучением белорусского языка и географии. Любила спорт, пробовала разное: скалолазание, американский футбол, бег. Четыре года занималась фехтованием.

В ней всегда присутствовал легкий дух соперничества — это делало ее лучшей в армии. Иногда жаловалась мне, что умеет меньше, чем другие, но с радостью училась новому. Она боролась с несправедливостью и жестокостью. Видела этот мир совершенно другим и жертвовала собой, чтобы его изменить. Это была ее главная мечта и цель — поэтому ее ничто не могло остановить.

— Говорила ли Мария о страхе смерти?

Она не боялась смерти. Шутила: «Если погибну в свой день рождения — хорошая дата». Боялась плена и травм мозга, но не смерти. Была готова.

— Аня, как ты сейчас живешь после всего?

— Я хочу стать врачом — Маша всегда меня поддерживала. Писала конспекты, когда было тяжело. Сейчас социализация дается очень сложно, но я должна продолжать жить, учиться и бороться за двоих.

Мария Зайцева погибла, защищая страну, в которой не родилась, но которую называла домом. Ее любовь, ее борьба и ее смерть — еще одно напоминание о том, что свобода и достоинство не знают границ. И что любовь не подвластна ни полу, ни бюрократии.

• 4
• 1
• 0
• 3
• 1
• 12
• 0
• 7