«Мне кажется, Путин втянет нас в войну». Алексиевич выступила в Вильнюсе — не обошлось без языкового спора

Встречу с писателем организовали в вильнюсском «Замке» — шелтере организации Dapamoga. На разговор с Алексиевич пришли бывшие политзаключенные, в том числе Полина Шарендо-Панасюк. В начале встречи ей подарили картину — полотно вручила художница Наталья Борд, а в выкупе активно поучаствовала Алексиевич. Пришел и литовский поэт Томас Венцлова.

Писатель рассказала о книге, которую сейчас пишет — это история 2020 года в Беларуси и того, как изменились белорусы. За день до встречи она поговорила с Полиной Шарендо-Панасюк — Светлана сказала об этом в первые минуты встречи:

«Когда она только вышла, она не говорила о ненависти, она говорила больше слов любви. Теперь я очень часто это слышу, и это единственное, что может вытащить нас из ада.

Нам сложно. У нас забрали страну, гордость, мы переживаем большое историческое унижение.

Все это очень сложно — сложно это рефлексировать, с этим жить и говорить об этом. Нам нужна большая психологическая работа, но когда мы вместе, ее легче делать. Как-то не принято у нас было рефлексировать, коммунизм и ГУЛАГ остались неотрефлексированными, поэтому все это и возвращается».

Светлана рассуждала о том, что светлое будущее для белорусов наступит нескоро, поэтому нельзя поставить жизнь на ожидание:

«Нужно жить, ведь это твоя единственная жизнь. Нужно любить, нужно делать что-то в доме, чтобы было красиво, находить нужные слова для детей, молодым нужно получать профессию, учить иностранные языки. Новой Беларуси нужны будут не только революционеры, нам нужны будут профессионалы».

Светлану спросили о 2020-м — в чем ошиблись белорусы? Алексиевич отметила, что результаты протестов нельзя назвать полным поражением, потому что «что-то изменилось в нашем понимании».

Писатель жила в центре Минска и была свидетелем маршей:

«По утрам видела, как в 5 часов мимо меня проходит много военной техники — даже той, которую я никогда не видела, а я видела много техники, когда была на войне в Афганистане. А потом шло много людей. Они были очень красиво одеты — белые платья, одежда, белые цветы, такая белая сущность — добро, радость, жизнь.

Когда читаю фольклор, вижу много детского в народном восприятии.

Не знаю, как у нас осталось столько идеалистов, что нас защищало в истории. Для меня стало загадкой, почему в 2020-м мы так вышли и думали, что нас много, что Лукашенко нас не знал, что мы совсем другие и произойдет транзит власти».

Писатель назвала наивной надежду на мирный транзит — мол, для нее было очевидно, что этот режим не уйдет без крови. Но белорусы, говорит Алексиевич, совершили ошибку и забыли об этом.

В 2020-м поколение стариков оказалось сильнее, рассуждает писатель. Победили не только их танки, но и их мировоззрение.

«Сейчас над нами висит угроза гражданской войны, которой я очень боюсь. Лукашенко загоняет нас в угол, в западню. Он не оставляет нам других шансов. Я не Ванга и не могу предсказывать, предсказывать бессмысленно, потому что будущее другое. Кто из нас думал, что мы будем жить за границей? Я хотела жить дома и сейчас хочу, но жизнь повернулась иначе. Могу сказать одно — мне кажется, нас ждут испытания. И нужно себя к ним готовить».

По мнению писателя, белорусов могло бы спасти новое поколение. Она считает, что если бы у нас было хотя бы 5 лет в запасе, это поколение подросло бы, и белорусы стали бы другими. Тогда вряд ли с белорусским народом можно было бы делать то, что сейчас происходит в Беларуси.

Но Светлана говорит, что встречи с молодежью вселяют в нее надежду — время все же победит. И при этом есть место сожалению — время победит, но что тогда будет с нашей жизнью?

Следующий вопрос был о марше правых по всему миру. В ответ Алексиевич назвала сторонников демократии инфантильными:

«Мы думали, демократия сама по себе даст нам новую жизнь, а мы можем просто жить и радоваться жизни, как это было в Европе, и не думать, что демократию нужно защищать. Мы все слишком надеялись на чистые демократические институты, на то, что они будут работать сами по себе, а мы можем развлекаться и жить в свое удовольствие.

Но нет, каждый из нас не проделал ту работу, которая не дала бы правым шагать по всему миру. Мы не скоро сможем дать этому отпор, мы в шоке и отчаянии от того, что происходит, и элита только начинает перестраиваться, чтобы это понять. Чтобы сопротивляться, нужно понимать, чему и как сопротивляться, нужно время, чтобы это осознать».

Один из слушателей отметил, что не может вспомнить, когда Алексиевич выступала на белорусском. Писатель парировала: такое замечание она часто слышит. Свои произведения, своеобразную энциклопедию красного человека, она писала 40 лет:

«Все мои пять книг — начало и распад этой империи. Я ездила по ней, и эта идея тогда говорила по-русски — на русском языке тогда говорили в Украине, в Таджикистане, тем более у нас. И поэтому так получилось, что 40 лет мой активный язык — русский. Я написала эти книги по-русски, и это нельзя было сказать по-белорусски.

Белорусский язык создан на камерном пространстве. Это старый, добрый язык, поэтический, я очень завидую, когда молодые говорят по-белорусски. Это очень красиво, но то, что я делала, нельзя писать по-белорусски».

Алексиевич назвала себя заложницей русского языка. Писатель рассказала, что пыталась писать по-белорусски и знает белорусский язык, но почувствовала, что, когда пишет по-белорусски, она «не равна сама себе», потому что белорусского языка давно не было в ее практике. Поэтому, по ее мнению, делать что-то на белорусском для нее было бы неискренне.

Писателю предложили прямо сейчас перейти на белорусский язык, она отказалась — мол, все объяснила. Взял слово поэт Томас Венцлова, и организаторы объявили, что скоро встречу нужно заканчивать.

Завершили тревожным вопросом — втянут ли Беларусь в войну. Вот что думает писатель:

«Я не политик, хотя я и человек этого времени. Я бы не хотела говорить такие грустные вещи, но мне кажется, что Путин втянет нас в войну. Это мое предчувствие, оно же не обязательно сбудется.

Здесь начнется большая геополитическая игра. И мы в таком географическом положении, что нас могут втянуть в войну».

• 13
• 4
• 4
• 21
• 2
• 15
• 1
• 3