«Мая ты бабка родненькая»: новая книга о Беларуси, кто же ее написал?

Книга состоит из двух очень разных текстов, и объединение их под одной обложкой можно было бы счесть случайным или вынужденным. Но если отступить на несколько шагов, можно увидеть: то, что происходит в первой повести, в итоге приводит Беларусь к тому, что мы видим во втором тексте. 

События в первой повести происходят в конце 1996 — первой половине 1997 года, а называется она «Туман, які ахутвае цябе». И этот текст на самом деле как туман — уютный и тревожный. Уютный — потому что это Минск моего детства. В нем все возможно, в нем живет надежда. А тревожный — потому что события болезненно перекликаются с воспоминаниями пятилетней давности. 

Вся заявленная на обложке мистика здесь сконцентрирована в квартире, в которую переезжает главная героиня. Это сталинка в районе ГУМа, бывшая квартира номер «ноль»: в ней сотрудники КГБ встречались с информаторами. В квартире возникают тени, она пропахла старомодным мужским одеколоном и сигаретами, отклеиваются и опадают на пол новые обои. Все остальное — очень конкретные события, которые легко можно нагуглить, если читатель не знает, не помнит или еще не родился в те времена. Называются те события «Минская весна — 1996». 

«Далей давялося жыць у краіне, якая зрабілася іншай. Летам 1997 года Дзяўчына атрымала заказ ад прыватнага выдавецтва на кнігу «Як выжыць у сучаснай турме». 

Героиня работает в литературном музее в Троицком предместье и неравнодушна к политическим событиям в стране. В определенный момент она остается у Красного костела с маленьким ребенком Алеся — коллеги, который будет участвовать в акции протеста, а на утро его будут искать «паўсюль, куды тэлефануюць, калі чалавек знікае раптам з вуліцы і яго нідзе няма». 

«Прайшлі ля белых турэмных муроў і па вуліцы імя Валадарскага, выйшлі на праспект. Карціна была як у сне — з аднаго боку праспекта па ходніках ішлі людзі, як звычайна, а на другім баку амапаўцы змагаліся з дэманстрантамі — махалі дубінкамі. 

— Дзе тата? — спытаў хлопчык.

— Там».

История с коллегой заканчивается относительно хорошо и оставляет удивление: неужели когда-то так было? Ведь сегодняшний опыт вытеснил почти все воспоминания. Но потом героиня будет покупать продукты для передач другим людям и носить их на Володарку, и тут приходит удивление другого рода: как мало изменилось в Беларуси за тридцать лет. Разве что Володарка уже не там. 

Вторая повесть — «Дзве праўды» — датирована 2014—2018 годами. После нее возникает коварная мысль: не опоздали ли мы? 

Этот текст о том, как живут люди в деревнях и небольших белорусских городках. Кажется, ничего необычного для беллита, у нас такого много. Но в этот раз за людьми наблюдают черти — дед и внук.

Их можно причислить к тому самому мистическому элементу, потому что все остальное даже слишком жизненное. 

Черти здесь одни из немногих положительных персонажей. Они живут в деревенском доме старой бабки Алеси и ухаживают за ней. Но внук подрос и дед решает показать ему человеческую жизнь. Поэтому черти отправляются в путешествие по окрестностям.

«Тутэйшая мудрасць — гэта тая, якая тутака: адна праўда ў сваёй хаце, другая — у радзіве, адна — для сябе і сямеечкі сваёй, другая — для ўсяго свету. Не блытаешся — тады не бяды, а як наадварот — дрэнь твае справы!… а той праўды, што для сябе, нідзе не навучаць — трэба мець пільныя вочы, чуйныя вушы і не адну пару лапцей стаптаць, каб яе спазнаць».

И возникает калейдоскоп судеб, портретов и сортов человеческой бессмысленности и нелепости. 

Деревенские бабки, доживающие свой век; ловкие мужички — специалисты широкого профиля; школьные учительницы с многолетним стажем приспосабливания и продажи самодельного самогона; беременные старшеклассницы; профессиональные многодетные матери; великовозрастные маменькины сынки, которые только и ищут, с кем выпить. 

Несмотря на то, что картины перед глазами безрадостные, мне показалось, что интонационно и стилистически текст мне знаком и напоминает посты одной писательницы, которую многие обожают. В повести нет присущих им надежды и юмора, но и формат здесь другой.

Писать так естественно об этой беспросветности можно только видя ее собственными глазами. Но самое главное — имея любовь к людям и силу не закрывать глаза даже тогда, когда уже совсем муторно. 

«— Можа і вылюднее хто, вось хоць бы Гарсюковых дзеўка — і вучыцца, і хваляць яе…

— Дай бог, але ведаеце, Аля, я ўжо тут трыццаць гадоў — нагледзелася, — уздыхнула настаўніца. — Як каторая дужа харошая і правільная, дык пасля нідзе не чуваць і не відаць…»

В дополнение — россыпь народной мудрости: того, что сам не придумаешь, нужно внимательно наблюдать за людьми в естественной среде, либо по крайней мере в маршрутках, автобусах да электричках: «Многа на свеце дзіковін — кожны мудак Бетховен!», «Родзіць — будзе ёй прафесія!».

Уходят понемногу в лучший мир те деревенские бабки, которые сама соль земли белорусской — наивные, искренние, как грибы повылазившие из той земли и всю свою жизнь на ней прожившие. И уважаешь этих бабок, и жалеешь. Но их дети и внуки никаких теплых чувств не вызывают. По крайней мере на страницах этой книги. 

«Алеся канала адна ў спусцелай хаце… Чарцюк у скрусе прашаптаў: «Мая ты бабка родненькая». Лысы Чорт закрыў старой вочы — не дарма яна на яго спадзявалася, яе некалі даводзілі пляменніцы». 

И молодой черт не выдерживает — уходит прочь: «То пайду я, дзеду, неяк млосна тутака. Як усё адно няма чым дыхаць!» Дышать на самом деле нечем, хоть плачь. И только в самом последнем абзаце автор бросает кроху надежды. Чертенок уходит, но он все еще среди нас: «Дзе ён зараз? А паўсюль, куды ні глянь — і вакол нас, і ўнутры нас! Ратуе-бароніць тутэйшых унукаў ад тых разумнікаў, што надта ўжо часта па хлеб-соль не грукаючыся ідуць». 

Таўфіля Багач. Паўліна Кот. Паспець да цемры. Містычныя гісторыі з Беларусі. — Вільня: Пфляўмбаўм, 2025

• 4
• 0
• 0
• 0
• 0
• 0
• 0
• 0