Гражданин Израиля, о пытках которого недавно писали, — отец активиста Стагурского
В этом году в начале февраля стало известно об аресте в деревне под Гомелем брата активиста из Беларуси Николая Стагурского, которому угрожал пропагандист Григорий Азарёнок за участие в акции против имитации выборов в Израиле. Позже правозащитники узнали, что вместе с братом власти Беларуси арестовали и отца Николая Стагурского. «Гомельская весна» поговорила с Дмитрием Стагурским, который прошел через пытки за активность брата.
Дмитрий Стагурский
Во время протестов 2020 года Дмитрию Стагурскому было всего 14 лет. В этом году 19-летний Дмитрий должен был окончить Речицкий государственный аграрный колледж, где учился последние годы. Естественно, из-за тотальных репрессий в Беларуси не мог он как-то активничать и в настоящее время.
Тем не менее, 4 февраля к нему в дом в деревне Поколюбичи Гомельского района ворвались силовики.
«Я был дома, потому что как раз находился в своей деревне, на ферме которой проходил практику. К десяти часам должен был идти на ферму. Я недавно проснулся, умылся, позавтракал. И вдруг услышал, как кто-то начал сильно стучать в дверь. Я понял, что это не мама — она бы мне сначала позвонила. Я посмотрел в глазок — там были двое мужчин в гражданской одежде», — вспоминает Дмитрий Стагурский.
«Дверь была не заперта. Поэтому они сами открыли её и ворвались в квартиру. Мне в лицо сунули свои «корочки», сказали, что они из милиции. Имён и фамилий я не запомнил, всё было неожиданно, а я ещё был сонный. Они начали обыскивать комнату, где я живу, рылись в вещах брата. При этом я просил предъявить какое-то постановление на обыск, но они ничего не показали. Потом я просил протокол обыска: они говорили, что в конце выдадут, но тоже ничего не выдали».
Дмитрий говорит, что в первую очередь милиционеры рылись в вещах, которые оставил дома его брат Николай. И это был уже не первый раз. До этого такие обыски в вещах Николая уже проводились несколько раз, но ничего, что могло бы заинтересовать силовиков, они там не находили.
«Они сразу же забрали у меня телефон. Потом, когда увидели мой ноутбук, тоже сказали, что изымают. А затем забрали и меня самого — сказали ехать с ними на допрос. Меня привезли в Гомельский РОВД на улицу Степана Разина, 9. Сначала они пообещали, что отпустят через два часа. Но, как оказалось, не отпустили. В телефоне они нашли подписку на сообщество «Гомель Online». В итоге меня задержали, сказали, что на меня составлен протокол по статье 19.11», — рассказывает Дмитрий.
Первые допросы
Но больше всего милиционеров интересовала личность брата Дмитрия — Николая Стагурского, который на тот момент из-за политических преследований уже довольно долгое время находился за границей. Дмитрий говорит, что силовики, пытаясь вытянуть из него какую-либо информацию, угрожали ему:
«Они начали расспрашивать про брата: «Рассказывай, мы знаем, что ты с ним общаешься. Если не расскажешь — посадим на три года». Я говорил, что не общаюсь с братом. Они пытались выяснить, где он находится, говорили, что он дёргает меня за ниточки и я буду выполнять его указания — хочу что-то взорвать или ещё какой-то теракт устроить. Они пытались найти, за что можно было бы меня привлечь по уголовной статье. Я случайно подслушал, как они это обсуждали в коридоре. Но в итоге ничего на меня не нашли. Я просто рассказывал им про свою учёбу».
Протокол по части 2 статьи 19.11 Кодекса об административных правонарушениях на Дмитрия Стагурского составил участковый инспектор Гомельского РОВД, старший лейтенант Илья Лаворенко. В протоколе он написал, что Дмитрий якобы хранил «экстремистские материалы» по адресу Гомельского РОВД — улица Степана Разина, 9.
Часть протокола об административном правонарушении, составленного на Дмитрия Стагурского
Милиционеры порвали Дмитрию куртку, оторвав от неё лямки и капюшон, изъяли вещи и посадили его в «обезьянник» — решётчатое помещение перед входом в РОВД. Пока он находился там, увидел, как в тот же РОВД привели его отца — Василия Стагурского.
«Когда я был в «обезьяннике», я увидел, как в РОВД завели отца. Его там раздели догола, заставили приседать. Милиционеры смеялись над ним, говорили: «Семейка собралась». Я помню, что тогда даже заплакал от обиды», — вспоминает Дмитрий.
Суд Гомельского района
Суд
В «обезьяннике» парня держали до часу ночи. Затем его отвезли в изолятор временного содержания УВД Гомеля на улицу Межгороднюю. На следующий день его повезли в суд Гомельского района. Тогда он встретился с отцом. Дмитрий вспоминает эту поездку в суд:
«Нас везли на милицейском УАЗике. Меня с отцом посадили в багажник и сначала снова привезли в РОВД. Я через щели увидел, что это тот же РОВД, где я был накануне. Там мы стояли около часа. Багажник был закрыт, дышать было нечем, стало очень жарко. У меня и у отца начала кружиться голова. Но даже приоткрыть дверь нам не позволили. Через час нас повезли в суд, который находится рядом с Гомельским автовокзалом».
Дело Дмитрия 5 февраля рассматривала судья Инга Яцухно:
«Меня просто привели в суд. Я был первым, потом отец. Когда я зашёл, приговор уже был готов и распечатан. Мне дали возможность что-то сказать, но в этом не было никакого смысла. Я сказал, что учусь, у меня не было никаких намерений распространять экстремизм. Это просто новостной ресурс, который освещает события в Гомеле, где пробки на дорогах и подобное. Судья никуда не выходила, сразу зачитала уже заранее подготовленный приговор».
Заключение
Затем парня вернули в ИВС. С самого возвращения его начали унижать. Дмитрий вспоминает:
«В изоляторе ко мне относились как к быдлу. Меня сразу раздели. Когда я встал лицом к стене, как-то не так поставил ноги. И милиционер сильно ударил меня по ноге. А у меня ещё раньше был разрыв мениска.
От удара на ноге появилась большая гематома, которая не сходила почти до конца срока заключения. Я не мог нормально ходить, наступать на эту ногу — хромал. А милиционеры смеялись надо мной, мол, калека. Я два дня умолял их отдать мою мазь из рюкзака. Еле уговорил — и мне её принесли. Она немного помогла снять боль.
В камере мы все были «политические». Было две «кровати» — нары, а нас в камере было по 6-7 человек. Двое спали на нарах, а я и другие — просто на полу, на своих куртках, под голову подкладывали кроссовки. Отбой был в 10 вечера, но за ночь нас дважды будили — в 12 и в 4 часа — и заставляли подходить к окошку в двери и называть свою фамилию.
А я обычно сплю очень крепко. Первые разы я не слышал, как они открывали то окошко и будили. Тогда они заходили в камеру и пинали меня ногами, чтобы я проснулся. Потом заставляли идти к тому окошку и докладываться. После освобождения я до сих пор просыпаюсь среди ночи и сплю очень чутко».
Дважды Дмитрия водили на допросы. Очевидно, силовики искали повод для возбуждения уголовного дела.
«Первый допрос был через семь дней. Спрашивали, знаю ли я ещё кого-то, кто участвует в каких-то политических активностях, или подписан на те «экстремистские ресурсы», или ходил на митинги. Примерно таким же был и второй допрос. На нём мне уже угрожали, что вывезут в лес, что-то там со мной сделают, сломают мою больную ногу или подбросят что-то — и «закроют» на три года. Они требовали информацию о брате, которой у меня просто не было. Я им рассказывал только о своей учёбе», — говорит Дмитрий Стагурский.
Он вспоминает, что одним из самых жестоких надзирателей в изоляторе была некая женщина:
«Была такая охранница — то ли Юля, то ли Яна её звали. На вид ей было чуть за тридцать. В нашей камере был ещё мужчина со сломанной ногой. Так она всегда насмехалась над нами, мол, собрались инвалиды в одной камере. Причём всё это с матами и издевательскими словами в наш адрес. Каждый день они проводили в камере так называемый шмон — нас выводили в коридор, а сами устраивали обыск, переворачивали всё вверх дном, могли разбросать по полу наши зубные щётки и другие вещи».
Выход на свободу и встреча с отцом
Дмитрий вышел на свободу на час раньше своего отца. Вот как он описывает их встречу:
«Меня выпустили где-то в 12 часов, а его — примерно через час. Я дождался папу, он вышел, и мы обнялись. Тогда я снова заплакал. За время этого заключения он сильно поседел. Он боялся мне что-то рассказывать. Говорил только, что его несколько раз лишали еды — ему просто не выдавали порцию, которую давали другим заключённым. Меня держали на втором этаже, постоянно перекидывая из камеры в камеру, а он находился на третьем этаже изолятора. После освобождения он вскоре уехал в Израиль, гражданином которого является».
Василий Стагурский
Отец Дмитрия и Николая Стагурских, Василий Стагурский — тот самый гражданин Израиля, новость о пытках которого в белорусской тюрьме облетела израильские и белорусские СМИ в начале этой недели.
Он долгое время боялся рассказывать о том, что с ним произошло, потому что ему угрожали из Беларуси. Мол, если он раскроет, что с ним делали в гомельском изоляторе, то посадят его сына — Дмитрия. По этой причине Дмитрий также был вынужден покинуть Беларусь. Сейчас он находится в одной из европейских стран, в относительной безопасности.
Гражданин Израиля приехал в Беларусь и очень об этом пожалел
Силовики задержали не только брата политического эмигранта из Гомеля, но и его отца
После угроз от Азаренка задержали брата политического эмигранта из Гомеля
К матери гомельчанина, который после вербовки КГБ уехал за границу, пришли с обыском
«Мы тебе просто дадим штраф, но ты будешь сотрудничать с нами». Гомельчанин рассказал о вербовке КГБ после задержания «за экстремизм» и интервью БТ
Комментарии