«Бурят, бурят и получают воду». Лукашенко пришлось объяснять, почему найти месторождения нефти не так просто

Заместитель министра природных ресурсов и охраны окружающей среды Виктор Галанов пояснил, что по состоянию на сегодня система по геологоразведке в стране выстроена деятельностью двух предприятий: РНПЦ по геологии из системы Минприроды и производственное объединение «Белоруснефть». Первое проводит работы по первоначальному поиску углеводородов, обосновывает необходимость последующего бурения и очерчивает зоны возможной нефтегазоносности.

«Сначала проводится работа, обоснования, забуривание, определяются запасы углеводородов и после этого передаем «Белоруснефти» для дальнейшего», — рассказывал заместитель министра.

«А они бурят, бурят и получают воду», — перебил, не выдержав, Лукашенко.

Чиновник пояснил, что во время проведения геофизических работ вода и нефть в принципе по всем категориям показывают один и тот же результат, и поэтому без бурения невозможно разобраться, что именно там скрывается на глубине 3-4 километра.

Тогда Лукашенко поднял председателя Комитета государственного контроля Василия Герасимова, который заявил, что «Белоруснефть» отказалась принять от НПЦ по геологии 7 скважин, так как они неперспективные.

«Это значит, дорасследовала «Белоруснефть» после ученых, да? И сказали — ребята, нам такие скважины и ваши предложения не нужны, потому что там ничего нет. Значит, это время, а это не один год, РНПЦ сработало напрасно?» — задал вопрос Лукашенко.

А когда Герасимов заявил, что «практического результата от их деятельности фактически нет», то Лукашенко стал намекать, что РНПЦ по геологии может и вовсе не нужен.

Виктор Галанов пояснил:

«Речь идет о 7 скважинах, которые на сегодня находятся на балансе нашего РНПЦ по геологии. Это значит, за весь период, последние десятилетия, около 14 скважин передано «Белоруснефти» в промышленную эксплуатацию. По всем по ним проведены работы, определены запасы, и переданы они «Белоруснефти» для дальнейших исследований и промышленной эксплуатации.

Вместе с тем 7, которые остались на сегодня на балансе РНПЦ, они малопродуктивные. То есть, в них нефть есть, но экономический эффект от них отрицательный будет. И поэтому на сегодня они выполняют научную цель и научную задачу.

Потому что исходя из тех данных, которые мы получили в результате бурения этих скважин, мы прогнозируем дальнейшее региональное изучение в этой местности. Эти скважины, которые малопродуктивные, остаются на нашем балансе и выполняют цель научных исследований».

«Вот так красиво сказано, но действительно ли это по-хозяйски имеет смысл?» — поинтересовался Лукашенко.

Его заверили, что в результате такой работы комплексом геофизических исследований определяются дополнительные скважины, которые могут дать прирост запасов нефти на ближайшие 5 лет. Но для этого нужно провести по ним полный комплекс исследований.

«Я точно знаю, что у нас здесь резервы есть, как и в любом направлении нашей деятельности. Поэтому нужно не раскачиваться, а бурить и бурить. Но бурить с умом и с внедрением новых технологий! Любое бурение, любая геологоразведка должны быть оправданы», — уверен Лукашенко.

Гендиректор «Белоруснефти» Александр Ляхов, мнение которого Лукашенко также спросил, встал на сторону Виктора Галанова. По словам Ляхова, Минприроды и НПЦ по геологии, который работает при нем, ведут наиболее рискованный этап работ — параметрическое поисковое бурение. Только каждая третья такая скважина может дать нефть или газ, а в части случаев нет возможности получить рентабельную продукцию.

«Это мировая практика. Это месторождения, которые имеют запасы менее 100 тысяч тонн. Из одной такой скважины можно организовать годовую добычу не более 300-400 тонн. Для этого надо построить соответствующие коммуникации и подать эту нефть в нефтесборную инфраструктуру. Практически окупаемости здесь нет. И так происходит во многих странах мира», — сказал он.

• 0
• 0
• 7
• 2
• 0
• 0
• 0
• 1