Тихановская: Прошу не обижаться, если Сергей выступает с какими-то резкими заявлениями

О резких заявлениях и отношении к советам

— У вас разные стили с мужем. Вы — выдержанная, внимательная к каждому сказанному слову. Сергей эмоциональный, иногда резкий. На первой пресс-конференции он у вас спрашивал порой: «Правильно ли я сказал, не наговорил ли лишнего?» Как вы этот баланс находите?

— Конечно, мы этот баланс должны выработать. Он прислушивается, когда я делаю какие-то замечания, что он уже не в ту степь пошел. У меня другая роль, я не могу себе позволить сказать то, что может он. Может, это и неплохо. Я вижу, что он принес какую-то новую энергию в наше движение. Может, мы время от времени себя искусственно ограничиваем, чтобы не сказать лишнего, никого не обидеть, потому что должны понимать последствия каких-то высказываний. Сергей сейчас не позиционирует себя как политик. Он — человек, который коммуницирует с белорусами, который говорит все, что он думает. Если это кого-то обижает, я думаю, что мы можем на данный момент отнестись к этому с пониманием, потому что много чего человек пропустил. Может, кого-то его слова обидят, но мы должны понимать, что он пять лет провел в изоляции.

У него пять лет не было возможности ни с кем поговорить, мыслями поделиться. И сейчас ему это нужно, ему нужно обниматься с людьми, ему нужно почувствовать настроение, ему нужно высказать все, что он хранил все эти пять лет. Поэтому я от своего имени прошу не обижаться, если Сергей выступает с какими-то резкими заявлениями. Он не все может почувствовать. Это все исправится, скорректируется со временем. И он сможет понять какие-то границы, которые нельзя пересекать, не будет обвинять белорусов, что они сделали недостаточно или мало сделали. Мы ему объясняем, какая была ситуация. Я уже не первый раз слышу, что когда люди выходят из тюрем, им кажется, что все делается не так, что вот я сейчас приду и сделаю все по-новому, как надо. А потом понимают реалии… Надо понимать, что не все так легко, нет простых ответов на трудные вопросы.

— Есть ли у Сергея советники? Прислушивается ли он к советам?

— На данный момент советника в политических вопросах у него нет. Для него самый главный политик — это Светлана Тихановская. Но он собирает команду. Он говорит, что привык работать один, но, безусловно, ему нужна команда, чтобы реализовывать все свои планы и идеи. Конечно, поначалу мои советники, Офис, Объединенный переходный кабинет что-то советуют. Мы помогаем ему с контактами, с верификацией. Но он такой человек, что на него невозможно влиять. Если ему это не откликается, он скажет: «Хорошо, я вас услышал», но сделает так, как ему кажется правильным.

— Известно, насколько плотный у вас рабочий график. Вы практически круглый год в поездках с разными визитами. Получается, у него просто не будет много возможностей вас видеть из-за этого напряженного графика. Будете ли вы этот график корректировать, чтобы чаще видеться? Будет ли Сергей с вами на встречах?

— Думаю, что будет по-разному. Будем пробовать проводить время вместе с семьей, с детьми. Ему очень важно наверстать эти пять потерянных лет с детьми. Наша дочь провела больше половины своей жизни без отца, и он упустил очень много моментов. Ему хочется почитать ей книжки, со старшим сыном поиграть в новые игры, которых еще не было, когда он сел в тюрьму. Сын Сергею рассказывает, что такое искусственный интеллект, как он работает. Это все в новинку для Сергея, поэтому им интересно вместе. Мой сын очень подкован сейчас в политике, они разговаривают и об Украине, и о Беларуси.

О портретах политзаключенных и ощущении 2020 года

— На первой пресс-конференции, потом в некоторых интервью Сергей говорил, что не знает, чем там Офис Тихановской занимается. Рассказываете ли вы ему, чем занимается Офис?

— Нужно время. Он понимает, что есть Офис, что есть Объединенный переходный кабинет, Координационный совет. Ему нужно понять, как мы коммуницируем, как мы координируемся, как работаем с гражданским обществом, с медиа. То есть это вопрос времени, когда он вольется в наше движение. Он пять лет вынашивал свои планы, свои мысли, как он будет работать, когда будет на свободе. И, конечно, сейчас у него планов много. Ему нужно купить технику, чтобы заниматься своей блогерской деятельностью, чтобы работать с медиа. У него в планах увидеться в разных странах с белорусами, которые его много поддерживали… Например, в Варшаве на митинге он начал говорить: почему вы прячетесь за масками? То есть он сразу не понял этих нюансов, поэтому, может, и обидел белорусов. Но мы должны с пониманием относиться, потому что нужно время, чтобы понять, что происходило в Беларуси и за ее пределами эти пять лет.

Он в воспоминаниях остался в 2020-м году, когда чувствовал сильную энергию, когда очереди стояли. Он с такими же эмоциями и вышел. И он не знал — или поверхностно знал — какие репрессии в Беларуси, какие репрессии за пределами, как в Беларуси преследуют родных тех активистов, которые работают за границей, что есть много проблем у белорусов за границей, еще больше — у белорусов внутри страны. Но это все скорректируется. Для меня было очень важно, что не нужно было ему объяснять основные нарративы насчет режима, насчет Украины, например войны. У него есть понимание, как надо с режимом работать, что никоим образом не следует ослаблять давление, потому что только через давление можно изменить поведение режима. Это не пришлось объяснять.

— Вы почти пять лет на всех международных встречах были с папкой, на которой был портрет Сергея. Сейчас я вижу на встречах, на каких-то событиях портреты Алеся Беляцкого, Анджея Почобута. Будете ли вы теперь каждый раз о разных политзаключенных таким образом напоминать?

— Я постараюсь на каждый визит брать фото разных политзаключенных и рассказывать их истории. Раньше был Сергей, о нем все знали. А в тюрьмах множество людей — талантливых, ярких, замечательных, имена которых не звучат так часто. Начинается, например, встреча, у меня на столе портрет политзаключенного. Спрашивают: «А кто это?» И с помощью вот этой папки я могу рассказывать каждый раз новую историю. Когда я даю интервью иностранным СМИ, они тоже спрашивают: «А кто у вас на портрете?» У меня будет возможность через судьбы этих людей, через наших героев-политзаключенных объяснять, что люди в тюрьмах, что ничего не закончилось, что репрессии продолжаются. И так больше людей узнают и о Беларуси, о судьбе нашей страны, о наших политзаключенных, о гуманитарном политическом кризисе, который все еще царит в стране.

О фирменном блюде Тихановского

— Вы говорили, что до событий 2020 года были дома, занимались детьми, занимались реабилитацией сына, ждали мужа со вкусной едой. Сейчас вы лидер демократических сил Беларуси, вас называют избранным президентом Беларуси. Вы очень заняты, он тоже очень занят сейчас. Как вы решили разделять домашние обязанности? Кто за что отвечает? Кто готовит, кто пол моет? Сергей где-то в интервью сказал, что вы пол моете, да? Кто эти знаменитые котлеты жарит?

— Этого мы не обсуждали, это будет естественным образом происходить. Кто свободен, тот и будет брать на себя домашние обязанности. Я помню, как он пришел, говорит: «Вот у тебя здесь паутина, надо снять». Конечно, это была ссылка на то время, когда он отбывал незаконное наказание, когда его могли посадить в ШИЗО за паутину или за пыль. И поэтому он говорит: «Я буду тебе помогать». Я говорю: «Хорошо, потому что у меня не так много времени». Я рада, что сейчас можно разделить эти обязанности с Сергеем. На самом деле раньше в нашей той жизни у него не было никаких домашних обязанностей, потому что по умолчанию я была дома, я могла это делать, он много работал. Сейчас я вижу, как он готов как-то облегчить эти обязанности с моей стороны. Я надеюсь, что не перегорит.

— А умеет ли он готовить?

— Он всегда умел готовить. Когда была такая возможность, в той жизни он готовил лично для гостей. Он очень любит гостей. И мы видели это на фестивале «Тутака», что он готовил, жарил «котлеты по-Тихановски». Он очень гостеприимный. Будет у меня время — буду я готовить, у него будет — будет он. Сейчас это уже не критично. Если он приходит раньше домой, то и детей покормит, и мне может приготовить. Когда я говорю, что есть хочу, он мне говорит: «Сиди, работай, работай, я сам все сделаю».

— А что он любит готовить, какое его фирменное блюдо?

— Если у него вдохновение, то он мог приготовить все что угодно. Больше любил шашлык готовить, чтобы гости были вокруг. Какие-то прозаичные вещи ежедневные — это не для него. Он — такой человек-торнадо, чтобы что-то вкусненькое такое, не просто там какую-нибудь разогревку и так далее.

• 20
• 2
• 3
• 7
• 0
• 0
• 0
• 0