Украіна пагадзілася на здзелку з ЗША па выкапнях, калі Вашынгтон змякчыў свае патрабаванні

Навряд ли поможет.
Гопник, он и есть гопник, не важно, гопник из Кремля или гопник из Белого Дома.
Невозможно иметь договорные отношения с психопатом, окружённым такими же психопатами, что и имеем в Кремле и Белом Доме.
Психопат считает себя законом, он и есть закон, психопат считает, что он и его поступки всегда правильны, а поэтому не могут ни критиковаться, ни подвергаться сомнению. Психопат всегда найдёт обоснование развороту (кидалову) на 180%, у психопатов виновны только другие, но не они.
А если психопаты облечены неограниченной властью, то они опасны десятикратно.
Но, тем не менее, психопаты имеют симпатии друг к другу, если их психопатии похожи и схожи. Отсюда такое сближение психопата из Кремля и Белого Дома.
Смешно, но, диктат психопатов, называют автократией.

И позвольте мне здесь лишь вскользь отметить инструментальную роль, которую, в частности, институт демократии (народные выборы, правление большинства, свободный доступ к государственному управлению) сыграл в росте государственной власти. Я написал книгу на эту тему. Достаточно сказать здесь, что расширение государственной власти происходило постепенно, шаг за шагом, и это длилось очень долго. Каждый шаг на этом пути, начиная с первоначального установления территориальной монополии на насилие и вплоть до настоящего времени, встречал некоторую степень сопротивления или оппозиции. Потому что, по определению, каждое расширение государственной власти подразумевает увеличение контроля над другими людьми и их имуществом и, соответственно, уменьшение контроля других над их текущими владениями. Каждое государственное постановление, каждое новое законодательное решение, таким образом, порождает некоторых жертв, людей, чей контроль над чем-либо уменьшается или отнимается в результате, и которые, соответственно, выступают против такого законодательства.
Государство, таким образом, чтобы расширяться и расти, должно научиться преодолевать — ломать, уменьшать, заглушать или устранять — любое такое сопротивление и оппозицию.
Как показывает взгляд на современный мир, западные государства добились огромных успехов в этом стремлении подавить любую оппозицию. Все ныне живущие люди выросли и были социализированы в условиях «зрелого» государства и научились жить с ним и мириться с ним. Права частной собственности были подорваны и сокращены до минимума. Указы регулируют в мельчайших деталях, что вы можете или не можете делать со своей частной собственностью: что и как производить, что и как потреблять, что продавать и покупать (или не делать этого); как строить, оснащать, обставлять, отапливать или охлаждать свой дом или завод; как и как не транспортировать и путешествовать на велосипеде, автомобиле, поезде или самолете; что есть и пить, как регулировать свои семейные и деловые дела и как воспитывать своих детей; что говорить и чего не говорить, как обращаться к другому человеку и, наконец, что оставить себе из своей собственности, а что передать монополисту — и все же против таких все более навязчивых режимов почти нет оппозиции или сопротивления.
И то малое сопротивление, которое существует, в основном носит вербальный характер и лишь изредка (если вообще) доходит до уровня активного сопротивления. Большинство людей приспособились к государству. Некоторые работают государственными служащими, а некоторые являются бенефициарами государственного фаворитизма, фондов и денег. Они склонны не поднимать большой шум, чтобы сохранить свои привилегии, работу или субсидии. Другие просто сдались (примирились) и, по привычке, более или менее тихо подчиняются государственным приказам, чтобы избежать неприятностей. Что касается вербальной оппозиции, которая, безусловно, существует, она почти всегда направлена на неправильную цель и, следовательно, в конечном итоге неэффективна и «безвредна» с точки зрения государства как монополиста насилия.
Все критические замечания направлены на конкретных людей или функционирование какого-либо конкретного отдела (офиса) в рамках более крупной общей государственной администрации и аппарата, и предлагаемое решение всегда одно и то же: смена персонала или изменение организационной структуры государственного управления. То, что определенные функции или само существование государства могут быть источником проблемы и, соответственно, должны быть упразднены (устранены), а не «реформированы», кажется немыслимым. Даже самые яростные критики государственного управления, таким образом, в конечном итоге оказываются апологетами государства... Подобным же образом критики современной западной модели государства всеобщего благосостояния всегда указывают на конкретный персонал или внутреннюю организацию как на причину любых очевидных проблем и неудач.

Уже согласилась? А разговоров то было ))